Кэррадок помахал рукой перед глазами. Болотная муть никуда не подевалась. И куда же деваться? А никуда. Теперь что ни делай, куда ни иди — всё одно. Пустота. Так не повернуться ли спиной к последнему остову, что связывает с миром людей, к деревянным башням, мужеством людей и мудростью сиды ставших неприступными? И сделать шаг. Ещё один. И ещё.
Шаги — это всё, что у него осталось. И верный лук за спиной. Остальное — растворилось в тумане, и больше не имело смысла. Таков Иной Мир. Не христианское посмертие. Удел сидов. Здесь можно провести годы — и вернуться к людям в то же мгновение. Или час — но застать правнуков стариками. Можно бежать и остаться на месте — и стоя перенестись в Ирландию или Дал Риаду, а то и на острова блаженных. Сиды как-то ухитряются понимать Иной Мир и пользоваться им к собственной пользе. Вот и Немайн давеча — наверняка срезала дорожку, а войско подумало — утренняя сырость. И правда же, сыро. Вот и овёс не вызревает. Впрочем, что овёс человеку, у которого нет судьбы?
Зато есть мужество. Быть может, стоит прекратить служить игрушкой неведомым силам? Сломать себя? Вот дымка гуще, сквозь неё дышит вода. Берега и вовсе не видно, наверное, достаточно просто дойти, упасть в бездонный поток. Лучше муки ада, чем служить орудием злу. Только туман этот наверняка её. А Немайн — не зло! Достаточно вспомнить её лицо, когда сына баюкает. И песню, повергающую врагов Камбрии. Тогда, что, и Камбрия — зло? Нет. Всему виной собственная растяпистость. Сам потерял судьбу, сам виноват… Стоп!
Кэррадок с маху хлопнул себя по лбу и захохотал. Были б рядом люди — сочли бы безумцем. Но вокруг вьётся молочная дымка, и если на земле его и слышат, то, вздрогнув, затворяют ставни плотней, и крестятся, поминая разных фэйри. Кто — проказливых, радующихся шутке, кто — угрюмых, хохочущих раз в столетие. А кто прижившихся в Волшебной Стране людей, тоскующих по прежней жизни. Эти-то почти правы.
Только Кэррадок не тоскует. Радуется. Понял, наконец! Кто потерял судьбу, может попробовать найти в тумане другую. Может, не свою. Но — судьбу человеческую.
Судьба не попадалась долго. Десять тысяч шагов, сто тысяч — он не считал. Во рту пересохло — спасла фляга, но начало подводить желудок. По левую руку маячило тёмное, верно, лес, в котором лучник без пищи не останется. Но принять пищу в Ином Мире — признать себя его обитателем. Стать фэйри! Это не отказ от души, конечно, но Кэррадок не хотел надолго задерживаться в краю вечных сумерек. К которым так хорошо приспособлены ясные глаза Немайн…
Оставалось — терпеть и топать, куда глаза глядят. Спереди донёсся прелый запах моря. Море дохнуло — и туман смело, как не было. И вот перед Кэррадоком в свете рыжего, как волосы сиды, разъевшегося неплотными тучами солнца лежит галечный пляж. На сером песке возятся двое, пристёгивая кожаный верх к небольшому курраху. Серая запыленная одежда… Рясы. Пялятся настороженно.
— Кто ты, добрый человек?
Голос не подвизгивает, не лопочет с непристойной быстротой. Обычная человеческая речь. Но раз он слышит, значит, должен принять назначенный разговор. Таков закон волшебного мира.
— Теперь уже и не знаю. Но человек. Насколько добрый — судить не мне.
— По крайней мере, ты не сакс. Не поможешь ли спустить лодку? Прошли слухи, что пал восток. Говорят, саксы только пройдут, а судный день пришёл для Диведа. Но я-то знаю норов дикарей. Они никогда не проходят мимо, и убивают всех. Братия затворилась в обители, ожидая последнего часа. Куррах у нас один, и обычно назначен для рыбной ловли. Нам же выпало вынести Слово: монастырскую летопись, священные книги…
— Вам не нужно бежать. Саксы разбиты! Я только с поля битвы. Женщины бриттов смеются — даже те, кому приходится плакать по павшим родным. Неметона ужаснула врагов песней, а войско не жалело ни стрел, ни жизней!
Один из монахов пристально вперился в Кэррадока.
— Ты вышел из тумана. Верно, ты перенёсся в наш скорбный век из далёкого минувшего, когда великая воительница ещё ходила по земле. Быть может, ты из тех, кто почитал её богиней?
Рыцарь похолодел. Подозрение сжалось в животе готовой броситься змеей.
— Я христианин, и верю в Троицу. Но маленькая сида, не являясь богиней, встала на сторону бриттов и принесла победу.