— Слава графу Роксетерскому! — донеслось со стороны лагеря. — Все позиции держатся! Альфа! Прекратить стрельбу. Холодное оружие наголо. Гамма. Прекратить стрельбу…
Увидела. Колесничий опустил длинное копьё. Всадники так же поступили со своими, покороче. Теперь нельзя было сказать, кто из них мерсиец, кто камбриец — тем более что многие из воинов уговорили свои общины признать правителем Окту. Тех прав, которыми он, как граф, обладал в Роксетере, в новых владениях он не получил и близко — зато воинов и кое-какие доходы приобрёл. Вместе с необходимостью постоянно навещать Камбрию для отправления суда.
— Слава! Роксетер! — орут защитники укреплений.
— Роксетер! Камбрия! — крик всадников бьёт по растерянным врагам раньше копий. Бежать тем некуда — впереди стена, позади конница. Опасно! Окта понял, удар получился не прижимающим, а рассекающим. Конец самой успешной из колонн оказался и самым страшным. На этот раз преследование сдерживалось лишь необходимостью поддерживать порядок. Которому очень способствовало покрикивание с башни.
— Все укрепления держатся! Вижу огни!
На вершине холма Эйра запаливает три костра. Поддельный сигнал к вылазке гарнизона.
— Всем — к внутренним линиям! Альфа, косой, возвышение два. Бей! Альфа, возвышение один!
Гарнизона в городе после истории с кожами — сотен семь. Ещё полстолько — женщин, подростков, стариков. Тех, кто может стоять на стене, но не годится для вылазки. А ещё кому-то нужно рабов стеречь. Если их не перебили. Сколько из них вышло? Половина. Меньше, чем надеялась, но тоже не плохо. Плохо, что дорогу им стрекалами не устелешь — самим нужна. Вот эти самые четыреста шагов между частоколом и воротами. Саксы прорвутся — но там, где не преуспели тысячи, сотням ловить нечего. А потому следует ждать, пока отойдут от города подальше. Пока перелезут ров, другой. Пока ввяжутся в рукопашную схватку… Пора! Над полем боя разносится:
— Лу-уковка!
Войско радостно подхватывает.
— Лук и Камбрия! Лук и Дивед!
Лук для всех — символ страны, боевой клич. Но это и прозвище Нион! Сигнал. Пора засадной сотне выплеснуться из базилики, превращенной в храм Одина. Ещё вчера саксы тут приносили жертву. Но собственную кожу пожалели. Свиньи — обычной жертвы — показалось мало. Пришлось вспомнить старину и принести человека. Даже не одного. Гудели рога, и важные жрецы следили, как истекают кровью одурманенные священным вином жертвы. Молились бы о священном — сожгли б или удавили. А для войны — чем больше крови, тем лучше. И всё равно Нион морщилась. Это обычная замена, жизнь за жизнь. Но вряд ли жрецы, что лежат с перехваченными глотками у её ног, были столь великими друидами, чтобы ценой нескольких рабов купить неуязвимость сотен воинов. А христиане сильны: их Бог дозволил собственную плоть и кровь приносить в жертву. Так на что они надеялись? Теперь под сводами базилики вновь собрались христиане. Не молиться. А впрочем, многие шепчут под нос молитву.
— Готовы? Вперёд!
Странно и смешно: осаждающие захватывают ворота для того, чтобы закрыть! Пока ушедший на вылазку гарнизон не понял, в чём дело.
Ушли не все, половина. Остальные — их пятеро на каждого камбрийца — размазаны по стенам. Укрепления — старые, римские — все, на случай предательства, открыты сзади. Римляне и бритты боялись заговорщиков, не народа. Да и подвиги защитникам легче совершать на глазах у тех, кого они обороняют. А потому всё решает — кого куча, да кому с башни Неметона покрикивает. Не только Луковке!
— Рабы Глостера! Кто из вас хочет стать свободными гражданами? Восстаньте. Отомстите за годы унижений, за плети, за казни! Пришла пора! Наши воины уже в городе! Всем, кто встанет рядом с ними — воля и добыча!
Увы, холопское звание лишает мужества. Вспомнить былую свободу могли разве некоторые женщины — да и тех давно сломали. И всё же, призыв богини не прошёл совсем впустую. Дети да подростки — бесстрашны. Нашлось и отчаянное взрослое сердце. Одно.
— Не хочу быть рабыней. Убьют вас — с вами умру. Меня зовут Тэсни. Тэсни верх Максен, и я внучка свободных бриттов.
Из любопытства, да потому, что от безоружной да неучёной в драке толку мало, Нион оставила бывшую рабыню при себе, да при воротах. Жернова крутила — и со створками тяжеленными поможет.
— А что вы с остальными рабами сделаете?
— Мерсийцам подарим. Неметона говорит, в Камбрии невольникам не место! У нас только воины. А там рыцари, бывает, не с королевской казны кормятся, а с деревни, жители которой на войну не ходят…