Противоречий в ее учении особых нет. Человек, осиянный благодатью Господней, и вправду подобен Богу. Значит, неизмеримо сильней демонов, которых язычники почитают богами. И в таком состоянии не может совершить неправедного деяния… Потому, если Господь сочтет дело, за которое идут сражаться и умирать солдаты, правым — им будет прощено. А что человеку не дано знать, когда предание врага мечу благословенно, а когда — преступно, тем лучше. Не будут убивать понапрасну.
Пирр улыбался. Он знал, что новое учение обречено на успех среди солдат и полководцев — а значит, и правителей. А потому… Пусть глупцы и завистники пробуют его оспорить! Теперь все диспуты выиграны Пирром заранее. И патриарх Константинопольский превратится из беглеца — в духовного наставника. В том числе — и Камбрии, разумеется! Патриарх аккуратно закрыл книгу. Его ждал новый труд, не имеющий пока названия, лишь образ замысла.
Еще его ждали друиды.
И если кузнеца интересовали железки, то второй… За неказистой внешностью скрывался ум, недюжинный и амбициозный. Наверняка уже ждет в пиршественном зале.
Так и вышло — ждет, и привычный заказ сделать не забыл. Что ж, можно начать разговор.
— Ты обещал обдумать мои слова.
— Обещал, значит, обдумал. Вариантов у нас, выходит, два. Первый — креститься и войти в церковный клир. Побробности можно обсуждать, но это означает подчинение. В любом случае.
Пирр кивнул.
— Продолжай. Ты умеешь говорить ясно и кратко.
— Учителя хорошие. Так вот, во-вторых. Креститься, но податься в учителя. Многому мы научим получше священников. Надо — даже греческому. Если уж филидов и бардов здесь привечают, тех, кто их готовит, тем более уважать станут.
— Что ж. Церкви полезны оба варианта, — а какой более выгоден самаму Пирру, это нужно еще поразмыслить, — и оба они предусматривают ваше крещение. Еще вчера вы отзывались о перспективах принятия истины христовой весьма скептически. Ночью что-то произошло?
Друиды переглянулись.
— Да, — сказал кряжистый, — Мы получили письмо. Позволь не говорить, от кого. Но его содержание привело нас к мысли, что между нашей верой и твоей не так много различий, как кажется на мервый взгляд.
— Благословенное послание, — улыбнулся Пирр, — Я прекрасно знаю силу написанного слова. Иначе я бы не был священником.
Друид пожал плечами. Писаное, выученное… Какая разница? Прошлым вечером случилось долгожданное — они получили весточку от местных друидов. Из места, именуемого Аннон. Там, в глубине болот, жила прежняя вера. Не та, которая противостояла святому Патрику — и по большей части сдалась без боя. Не та, которую четвертью века ранее отвергли бритты ражи ненавистного Риму христианства.
В Анноне исповедовали осколки древней веры. Огамические штрихи взбухали кровью и ненавистью. Они несли имена немногих старых богов, еще не переменивших веру. Как их оказалось мало! Они призывали к войне и заклинали о помощи.
Но главное — как же они были убоги! Грубые, крестьянские слова, смешанные с забытыми в Ирландии выражениями старых песен. Кровь и тьма, голос ночи.
А днем, в старинном заведении — заезжем доме, их ждал не фанатичный жрец, но такой же вития и философ, как и сами друиды. Привычные образы старой и новой веры словно поменялись местами.
Стало ясно — последним друидам Эрина с Анноном не по пути. Что говорить — из болот поклонники Неметоны ушли. Слишком уж она, по местным меркам, добренькая!
Прежде было не по пути и с ирландской церковью, слишком уж к староверам заносчивой. Что ж. Оказывается, есть и другие христиане. С которыми можно и договориться.
А еще есть крещеные боги. Или, точней, крещеные сиды. Бран и Артур, Бригитта и Бранвен. И Манавидан. А теперь и Немайн. И это значит, что от старой веры не придется даже отрекаться.
Оставалось выяснить подробности. А вот с подробностями вышло интересно. Лорн ап Данхэм, доселе разговаривавший о методах укрепления стали, вдруг заявил:
— Дионисий, конечно, человек хороший. Но подчиняться Риму… Нехорошо.