– Поехали домой, – говорит дедушка. – Пора.
Папа пошел к машине за «Стратегией», вот он приносит коробку, с улыбкой передает мне: «Склероз, едва не забыл». Потом целует меня и говорит: «Я тебя очень люблю», и опять в его голосе звучат нотки Нарсисо Менты, папа всегда напускает на себя суровый вид, когда хочет сказать что-то важное. Потом он царапает меня двухдневной щетиной и говорит мне что-то на ухо, несколько фраз, но мне больше всего запомнилось слово «Камчатка», поскольку его он произнес напоследок, но еще и потому, что оно все подытоживает, последние слова всегда важны, надо брать их на заметку; Гете сказал: «Света! Больше света!»
Папа садится в машину, и они уезжают. Я бегу за зеленым пузырем «ситроена», пока не иссякают силы. Они так ни разу и не оглядываются – не хотят превратиться в соляные столбы.
С тех пор всякий раз, когда игра складывалась для меня наихудшим образом, я уходил на Камчатку и оставался в живых. И хотя поначалу мне казалось, что наша с папой партия осталась недоигранной, теперь я понимаю: мы с ним квиты. Он поделился со мной своим секретом и тем самым превратил меня в союзника. И каждый раз, когда я играл, папа был со мной, а когда дела пошли совсем погано, мы окопались на Камчатке, и в конце концов все наладилось. Потому что Камчатка – самое то. Лучшее место для того, чтобы держать круговую оборону.
Благодарности
Можно гостеприимно распахнуть двери перед мыслями, но они посещают нас только тогда, когда им самим заблагорассудится. Судя по моему опыту, дверей замыслы не любят – предпочитают лезть через окно и, что еще ужаснее, предстают перед тобой в замаскированном виде. Как-то мне в голову пришла идея комикса – и в итоге я написал свой первый роман «Мальчик-перонист». Второй – он называется «Шпион времени» – я уже с самого начала задумал как роман, но заинтересовались им киношники; права на его сюжет я продал одной киностудии задолго до того, как нашлось издательство, которое привлекла сама книга. Как и следовало ожидать, судьба «Камчатки» была не менее причудлива. Замысел возник, когда я искал сценарий для кинорежиссера Марсело Пинейро. Нам довелось вместе работать над экранизацией романа Рикардо Пиглии «Сожженные деньги», и обоим – по крайней мере мне – ужасно захотелось продолжить соавторство. Месяцами мы перебирали тысячи и тысячи потенциальных сюжетов, один из которых по тематике был отчасти созвучен будущей «Камчатке». То была история о десятилетнем мальчике в Аргентине времен диктатуры. Его родителей-оппозиционеров задерживают и увозят в неизвестном направлении, а мальчик попадает в дом своего деда, которого практически не знает. Если вы уже прочли роман, то сразу поймете: этот рассказ начинался с того, чем заканчивается «Камчатка». С этим сюжетом мы провозились несколько месяцев, варьируя его то так, то сяк, но в конце концов забросили. Подозреваю, что мы оба, не обсуждая своих ощущений вслух, испугались, что история получится очень уж печальной и безысходной, что это будет фильм о молчании, о зияющих пустотах.
Потом нас осенило, что самое выигрышное – как раз события до встречи мальчика с дедом, когда он вместе с родителями вынужден скрываться от полиции. В детстве мы непременно играем в игры с перевоплощениями: в ковбоев или астронавтов, в королей или футболистов; нам нравится менять имена, выдумывать себе новые биографии и исследовать неизведанные территории. Благодаря этому, показывая жизни героя и его семьи в подполье, мы с Пиньейро смогли бы избежать безысходной атмосферы: правда, мальчик, естественно, тосковал бы по всему, чего лишился (его оторвали от дома, школы, друзей, игрушек), но одновременно упивался бы авантюрной стороной ситуации. Поменяв с благословения родителей свое имя и биографию, наш герой начал бы осваивать большой неведомый мир. В этот миг сюжет шагнул далеко вперед, отделившись от мрачной завязки; более того, в него ворвались разнообразные шумы и музыка, его расцветили всяческие сложные происшествия.
Я решил вкратце записать историю – набросать эскиз будущего сценария. Приступал к работе, все перечеркивал и возвращался в исходную точку. Пытался писать в третьем лице: «Это история о десятилетнем мальчике, начинающаяся в то утро, когда незадолго до полудня мать внезапно приехала за ним в школу и…», но спустя несколько строк автоматически соскальзывал на первое лицо и, сам того не замечая, видел все глазами мальчика: «Я уже сел в «ситроен», когда мама сказала, что мы устроим себе несколько дней каникул. «Вот так вдруг? А как же школа?» – «Несколько дней, не больше» – «А куда поедем?» – «Погостим у наших друзей», – сказала она… Я спросил, заедем ли мы домой – надо же кое-что прихватить: книги, мяч, велик. «Нет, – сказала она, – прихватим только гнома – он в саду». Я подумал: «Какой еще гном, нет у нас в саду никакого гнома», но тут же сообразил, что речь идет о моем брате».
Я нащупал голос Гарри. И вместе с этим обнаружил, что «Камчатка» для меня – нечто намного большее, чем сценарий. Взволнованно, как в лихорадке, я сказал Пинейро: «Не знаю, станет ли «Камчатка» фильмом, но роман я в любом случае напишу». Он дал мне на это добро, и я вручил ему то, во что незаметно перерос набросок сценария, – рассказ на шестьдесят страниц, в котором уже были все элементы, перешедшие в детство Гарри из моего собственного: игра «Стратегия», Гудини, жабы, Гном, мамины сигареты «Жокей-клуб»… Пинейро пришел в восторг. Он не просто заявил, что именно такой фильм и мечтает сделать, но и благословил меня на то, чтобы я писал сценарий самостоятельно, в одиночку. Итак, прежде всего я хочу поблагодарить Марсело Пинейро за то, что он поверил в «Камчатку», и за то, что он первым поверил в меня.
Работая над «Камчаткой», я черпал бесценную информацию в книгах. Их авторам я также хотел бы выразить признательность.
Своими экскурсами в область биологии я обязан книгам «Интрига жизни» (1998) Фритьофа Капры и «Такова биология» (1998) Эрнста Майра. В небеса вознесся благодаря Джону Норту и его «Истории астрономии» (2001). Я также пользовался «Краткой историей времени» (1991) Стивена Хокинга.
Об истории и политической жизни Аргентины во времена нашего с Гарри детства мне поведали Эдуардо Ангита и Мартин Капаррос во втором томе «Воли» (1998) и Мигель Бонассо в «Дневнике подпольщика».
Цитата из Маргарет Этвуд – из ее романа «Слепой наемный убийца». Слова Эмерсона взяты из речи, которую он произнес в Гарвардском университете в 1837 году.
Я хотел бы поблагодарить за поддержку Амайю Элескано и всю героическую команду сотрудников «Альфагуара» (Испания). Спасибо Хуану Крусу, Пепе Вердесу, Химене Годой и всем из «Офисина дель аутор». Благодарю Фернандо Эстевеса, Мерседес Сачи, Аналию Росси, Клаудио Каррисо, Амалию Сане и Хулиану Ориуэлу за все, что они для меня сделали в аргентинском отделении «Альфагуары». Спасибо Хесусу Роблесу из «Очо и медиа» за энтузиазм и фотографу Хуану Хиттерсу, сделавшему мой портрет.
Я благодарю также Бернарду Льоренте и Мануэля Гаджеро, которые поделились со мной своими воспоминаниями о тех черных годах. Спасибо Маурисио Рунно, Хосе Луису Гарсиа Герреро, Серхио Ольгину и Кристиану Купчику. Выражаю признательность Хулио Талавере и всем людям из организации «H.I.J.O.S»,[59] которым я обязан одной из величайших радостей в моей жизни.
Я чрезвычайно благодарен Пабло Босси, Пако Рамосу и Оскару Крамеру, которые внесли свой вклад в работу над экранизацией «Камчатки». Спасибо моим коллегам Нико Лидиховеру и Мигелю Коэну. Спасибо Марте Оливера, которая с самого начала поняла, что это история не об утратах, а об обретении. Благодарю тех, кто сыграл моих героев: Рикардо Дарина, Эктора Альтерио, Фернанду Мистраль, Монику Скапароне, Ос-ки Ферригно, Томаса Фонси, Матиаса дель Посо, Милтона де ла Каналя и особенно Сесилию Рот – за душевную щедрость.
Но в самом большом долгу я перед милыми моими подругами. Ана Тагарро, Мириам Coca, Паула Альварес Ваккаро, Синтия Лейбовиц, Мария Фасце и Андреа Матурана – на вас всегда можно положиться!
Я хочу посвятить эту книгу моей семье: отцу и матери, дядьям, тетям, дедушкам и бабушкам – всем, кто растил меня и братьев в атмосфере любви и нежности и уберег наши души в пору, когда вся Аргентина жила на Камчатке. Я также посвящаю книгу моим дочерям Ориане, Агустине и Милене в надежде, что и мне удалось продолжить эстафету добра.