Пробуждение окунуло в странные разговоры. Обсуждали как лучше сообщить доктору, что пропала его недавно прибывшая жена. Выползла на свет божий, желая принять, участие в обсуждении, и была найдена утомлённым и взвинченным бесплодными поисками коллективом.
Вскоре волнение улеглось. Все выпили и закусили, потом ещё выпили и закусили, потом ещё… Стал веселее глядеть и товарищ подполковник, дай бог ему здоровья на многие годы. Погрузились с ведрами в кузов, стартанули, и через километр пробили срубленной берёзкой правый бензобак. Но это мелочи, у нас оставался левый, абсолютно целый.
Главное, что жену доктора не съел медведь. Ведь он может, ох как может!
КАМЧАТСКАЯ ЧЕСТНОСТЬ. 13-ЫЙ КОРДОН.
Народ на Камчатке тоже особый. Честный, прямой, дружелюбный. На выручку придёт любой, не пройдёт, не проедет мимо. Даже мимо таких безголовых, как я. Завелась у меня с юности нехорошая привычка – оставлять сумки в общественных местах: повесить на спинку стула, встать и уйти, чтоб минут так через пять вспомнить, вернуться и не найти её. Поэтому муж за мной придирчиво следил.
Так вот! Везли мы с Костей из Петропавловска в Вилючинск крупную сумму в рублях, щедро приправленную валютой. Местом её дислокации была выбрана пухлая барсетка коричневой кожи, весьма импозантного вида.
Погода чудесная. Авачинский вулкан парит в две трубы. В четыре он тоже умеет. Кипит чайник! Вьёт белый кудрявый дымок.
Чтобы к нашему и так хорошему настроению добавить лишний градус, заезжаем на 13-ый кордон, в шашлычную, хитро совмещенную со страусиной фермой.
Тут можно на собственном организме испробовать, больно ли кусаются страусы. Кормить их всё равно нельзя, о чём предупреждают рекомендательные таблички с текстом: «Страусов не кормить!», ощетиненные восклицательными знаками. Серо-чёрные страусы лихо носятся по вольеру.
Мы сидим за уличным столиком, на скамейке. Едим нежный, сочный шашлык. Нет, не из страусов, из свинины. Проклятая барсетка наручником сковывает мне запястье правой, толчковой руки. Тихонько высвобождаюсь и кладу нашего маленького поросёночка под бок моей свиноматочной сумки, с коей можно безбедно жить месяца два-три в условиях крайнего Севера.
Весеннее солнышко морИт и дремОтит. На Камчатке кроме трехдневных циклонов, которые начисто прекращают всякую жизнедеятельность вне дома, круглогодичное, тёплое солнце. Снег? А что снег? Он и в июле ещё лежит в распадках, а народ уже купается в океанских + 14-ти по Цельсию.
Довольные обедом, втаскиваем тёплые, сытые животы в машину. «Сумку взяла», – благодушно проверяет муж. Я киваю.
Движение моих колен и сумки уже синхронизировались с качкой, подсознание тоже вошло в резонанс, вдруг муж, взглянув на мои покоящиеся на сумке руки, в авангарде вопроса-ответа: «Ё-моё, барсетка где…» – ставит автомобиль на дыбы, даёт шпоры и гонит его вспядь, как сибирские реки, обрывая трос педали газа.
На скамейке барсетки нет. Под уничтожающим взглядом, учу роль Дездемоны. Идём внутрь.
– А, та барсетка, что на улице оставили?! Вот!
Достают из-под стойки и грохают рядом со стопкой меню нашу жирную хрюшку.
– Клиенты с улицы принесли.
Ни один рубль не упал с головы, вернее из чрева портмоне. Все «моне», до единого, были «портИрованы» до нас. Меня это потрясло.
Когда я, ещё студенткой, оставила в Петербурге, в кафе-мороженом свою первую сумку, положив тем самым начало традиции, в милиции вместе с протоколом о пропаже сумке мне вручили рецепт на бром для улучшения памяти. «А если не будет помогать, – сказали они, ласково улыбаясь, – милости просим к нам, будем улучшать лично».
КАМЧАТСКИЕ НАТАШКИ. НАТАША № 1.
В своё время Лев Николаевич пришёл к утешительному выводу, что все счастливые семьи похожи друг на друга. Конечно, не мне спорить с классиком, которого мы читаем вслух всей страной; тем не менее эта семья была счастлива по-своему.
Жену звали Наташа, была она девушка видная и модная, стройная блондинка с длинными вьющимися волосами.
В семье имелся мальчик и ещё мальчик, короче двое было мальчиков. Старший, уже увесистый молодой человек обломал пополам подоконник в кухне, в результате беспрерывной коммуникации с друзьями через форточку. Это было мощным аргументом в семейных спорах, которым пользовались оба супруга: она – так и не починил, он – плохо воспитываешь балбеса, всё на форточке висит.