– Добрый день, – она встала из-за стола с планшетом в руках, – Присаживайтесь, – она показала на диван, который стоял у стены возле двери. – Как вы хотите, чтобы я к вам обращалась?
– Эм… Эльза, – девушка села в кресло напротив. Она вызывала уважение одним своим видом. Строгость и стиль ее костюма придавали шарм ее голосу. Наверное, Эльза не видела более красивый образ, чем этот.
– Меня зовут Майя, – она открыла планшет и что-то начала туда писать. – Я предпочитаю обращение по именам. Так легче уловить связь с клиентами. Вы не против?
– Нет, – тут Эльза вспомнила, что принесла коробку. – Вы просили принести вещи… Куда мне их поставить?
– Ставьте на стол, – через секунду коробка оказалась на кофейном столике между девушками. – Расскажите о себе: где учитесь, чем живете, о чем мечтаете?
– Я учусь на «теории искусств» в Университете творческих культур, – ее пальцы начали больно тереться друг о друга.
– Нравится искусство?
– Да, я люблю все, что этого касается.
– А сами занимаетесь чем-нибудь? – Эльза замялась прежде чем ответить. – Вы должны говорить мне только правду, Эльза.
– Я занимаюсь живописью, в основном… Когда есть желание, я стараюсь все пробовать понемногу.
– Это ваше дело жизни?
– Я… не знаю. Я просто этим занимаюсь потому, что мне нравится.
– Эльза, чего вы боитесь?
– Что?
– Ваши пальцы белеют, – Эльза посмотрела на руки, пальцы которых начали белеть от той силы, с которой она сжимала их, – Руки ваши дрожат, и говорите вы неуверенно, – Эльза почувствовала, как подступает паника. – Я вам не враг, вам нужно мне довериться.
– Дело в том, что… После некоторых событий, я чувствую постоянную тревожность, – она начала ерзать на месте. – То есть я, конечно, и раньше ее испытывала. Но сейчас она как будто усилилась.
– Почему она усилилась?
– Потому, что я не знаю, где ожидать подвоха. Раньше я жила с… матерью, и там я понимала, как она будет вести себя в определенных условиях. Но сейчас я переехала от нее, и в этом месте ко мне относятся совсем по-другому. Из-за этого я чувствую себя, словно не в своей тарелке. Как будто это не то место, в котором я должна быть.
– Что делала мама? – Эльза не могла собраться с мыслями. – Расскажите столько, сколько способны рассказать.
– Она… Эта женщина меня никогда не любила. Сколько себя помню, я всегда знала, что ее любовь – это дар, который она мне дает, если я сделаю определенные вещи.
– Какие?
– «Всегда быть хорошей дочерью, чтобы не позорить мать», – Эльза прикусила губу, хватаясь руками за край дивана. Это первый раз, когда она кому-то рассказывает о матери. И, казалось, как будто, пока она не начала об этом говорить, это все было неправдой.
– Что могло ее опозорить?
– Все, что угодно: надела не ту футболку, покрасила волосы, получила плохие оценки, общалась с девочками, внешний вид которых ей не нравился.
– Вы пытались заслуживать ее любовь?
– Да… Я делала все, что угодно, лишь бы ей угодить. Но это редко получалось. Иногда я думала, что смогла сделать ей приятно, но, на самом деле, ничего не менялось.
– Почему?
– Потому, что, чтобы я не делала, я никогда не могла удовлетворить ее до конца… – Майя смотрела на Эльзу без каких-то особых чувств. К ней приходят травмированные дети не так редко, как хотелось бы.
– Расскажите о вещах, которые вы принесли сегодня, – Эльза дрожащими руками открыла коробку. – Что это?
Девушка взяла из коробки антенну от радио. Эльза крутила ее в своих руках, вспоминая тот день, когда осталась только она. С левого глаза начала скатываться маленькая слеза, и девушка пыталась быстро стереть ее.
– Пока я жила рядом с той женщиной, эти вещи не вызывали таких реакций, – Эльза глубоко вздохнула и долго выдыхала воздух, пытаясь успокоить сердце, готовое выпрыгнуть из груди, – Я очень долго просила у нее маленькое красное радио потому, что у нас ничего не было: ни телефонов, ни телевизора. Дети вокруг этим хвастались, и я хотела тоже что-нибудь. Очень долго я просила это радио, и Линетт купила мне его на новый год. Я была безмерно счастлива, и слушала его каждый день. Обычно там можно было поймать православный хор или чье-то шоу. Мне не были интересны они сами, мне просто нравилось слушать.
– Почему вы остановились?
– Потому, что это больно – вспоминать о том, что у тебя когда-то было.
– Я понимаю. Но я не смогу ничем помочь, если вы мне не расскажете.