– Слушай… а я и не знаю. Просто однажды он вот стал таким. Но, мне кажется, он со всеми так общается.
– Я бы так не думала, – задумчиво протянула Эльза, – Просто сейчас я вижу совсем другое, – она показала в сторону сцены.
Там темноволосый парень стоял с парнями из своей группы и смеялся. Стирал влажные следы брошенной шутки, и нельзя было сказать, что именно этот человек пару минут назад был таким угрюмым и злым.
– Возможно, ты и права, но знаешь, – он обернулся, и девушка увидела искривленную улыбку. – Меня это не особо волнует.
– Это было очень круто, – сказала женщина на сцене. – А теперь приглашаем сюда только зародившуюся группу – lilac salt!
На сцену поднялся знакомый Кайна и встал напротив микрофона с гитарой. Все с интересом смотрели на парней, но Майя выглядела задумчивой. Никто не обратил внимания, что этот парень всколыхнул что-то внутри нее.
– Спасибо, что вы все пришли, и дали возможность сегодня выступать перед вами, – все зааплодировали, но, казалось, парень не очень-то был этому рад. – I float on the waves of my pain and see you above me. You laugh and life. There is no turning back: you and I are neither ice and fire, nor heaven and earth10.
Его голос был нежным, но приятным для исполнения рока. Когда он произнес эти слова, за ними последовала музыка, отзывающаяся в каждом углу бара. Они были еще очень молоды, и кто-то скажет, что они талантливы. Но, кто знает, может так оно и есть.
Майя слушала, как солист изливает душу, и не могла назвать это как-то иначе. Он ведал историю, с которой был хорошо знаком – об этом говорили его голос и взгляд, обращенный в зал в чьих-то поисках. Это был абсолютно обычный парень, которого большинство здесь и не запомнит. Наверное, по этому причине он так отдавал свои силы в исполнение.
– Это было потрясающе, – к ним подошла Хенри, когда песня закончилась. – Луан, вы не так давно заявили о себе, правда?
– Да это так.
– Скажи, какие ощущения от первого выступления?
– Я не знаю, – он пытался восстановить дыхание. – В этой буре сложно выделить что-то одно.
– Хорошо, – посмеялась женщина. – Тогда идите отдыхать, а мы попросим подняться следующую группу, вокруг которой ходит много теорий заговоров – Bald rats!
– Ладно, я побежал, – крикнул Кайн и направился к сцене. Когда группы шли навстречу друг другу, Луан оценивающе посмотрел на светловолосого. Он не понимал, почему так все обернулось, ведь когда-то давно они даже были друзьями.
– Спасибо, что позвали нас, мы очень вам признательны, – Граф шагал по сцене, пока парни подготавливались. – Сегодня выступаем мы, конечно, не в первый раз, но тревога все равно есть.
– Скажи, Граф, как вы относитесь к теориям, которые строят ваши фанаты?
– Я думаю, это очень интересно. Как-то читал, что лысые крысы зародились еще во времена средневековья, когда предателей короны постригли в монахи в качестве наказания. Это читать было очень интересно. Тот, кто это придумал – гений! – посмеялся он.
– Как думаете, от чего о вас распространяют столько легенд?
– Люди интересуются тем, что им интересно, – Кайн подошел к своему микрофону. – Поэтому, я думаю, что нет ничего удивительного в том, что они что-то делают смешнее и интереснее.
– То есть вы поддерживаете такую преданность вам?
– Ну конечно! Почему мы должны быть как-то против?
– Ждите новых теорий к завтрашнему дню, – засмеялась Хенри.
– Будем очень ждать, – улыбнулся Кайн.
Застучали барабаны. Кроме громкого отдающегося боя от них, ничего не было. Пару минут Ульри набивал ритм, а потто остановился. Прошло несколько секунд, и бой продолжился. Затем снова резкая тишина. Никто не решался как-то нарушить ее; все до единого ждали следующего шага. Парень продолжил играть, а потом снова остановился, опуская руки и голову. Снова несколько секунд давящего молчания. Теперь он выпрямился и с громким ударом о тарелку завопили гитары.
Эта песня началась неожиданно, словно волной окутывая каждого, кто был в баре в этот вечер. Голос Графа был грубым и резким, но идеально вписывающийся в песню. Словно он нашел свое место в этом мире. Компания друзей слэмилась в толпе, и музыканты не могли сдержать улыбки – такое было впервые.
Смысл музыки Кайн видел исключительно в этом – в возможности дать людям чувство уверенности и раскрепощенности. Жить мгновением играющей песни, словно она последняя. Светловолосый полностью отдавался ей, чувствуя себя на высоте. И та тревожность, которую он ощущал совсем недавно, куда-то делась.
– Зачем тебе песни? – спросила его как-то Элия, когда он только начал хоиь в музыкальную студию.
– Хочу сделать мир лучше.
10
Я плыву по волнам своей боли и вижу тебя над собой. Ты смеешься и живешь. Пути назад нет: ты и я – ни лед и огонь, ни небо и земля.