В какой-то момент чат резко замедлился из-за количества набираемых сообщений. И я мог даже успеть прочитать некоторые сообщения.
«Муза из «Синей Розы»: Я вижу»
Я улыбнулся этому сообщению. Почему-то был уверен, что это она. «Синяя Роза» был баром, в котором проходил конкурс групп, в котором группа Кайна заняла первое место. И я, разочарованный своим положением, встретил ее в коридоре того здания. Сейчас же его уже давно нет. Какой-то богатый человек купил землю и построил кафе. Именно по этой причине вспомнить об этом месте могли не такое большое количество человек.
Иногда ты можешь не осознавать, что незнакомец, которого ты встретил сегодня вечером, может стать чем-то важным для тебя. Незнакомцы могут так и остаться таковыми. Но иногда они могут стать в одно мгновение друзьями, с которыми ты будешь общаться всю оставшуюся жизнь. Эта девушка стала для меня стимулом двигаться дальше и не бросать музыку. Интересно, как много еще таких «незнакомцев» ходят по этой планете, не зная о том, что являются чем-то важным?
Майя
Когда люди приходят ко мне на консультации, их интересует решение разных проблем, но где-то все они соединяются. Наше начало исходит от родителей, и только благодаря или вопреки них, происходят наши изменения. У каждого разные страхи и способы защиты от внешних опасностей, но ко мне нередко приходят люди, которые пытаются защититься от самих родителей.
В день, когда Эльза вошла ко мне в кабинет, у меня пробежала мысль, что она пришла сюда из-за матери или отца. Просто, когда к тебе каждый день хотя бы один человек приходит из-за этой причины, рано или поздно начинаешь проецировать это на всех. Слова «у меня проблемы с матерью» вовсе не так глубоки, как хотелось бы слышать психотерапевту. Но у нас нет права требовать большего от человека, если он не способен сам прийти к этому решению.
Когда Эльза положила на мой стол вещи, которые являлись напоминанием о жестоком прошлом, я поняла, что дело обстоит немного сложнее. Сложность была в том, что практически на одно и тоже, Эльза реагировала по-разному, и уловить эту тонкую грань было катастрофически невозможно. Говоря об одном и том же предмете, она называет его надеждой и наказанием.
Жертвы нарциссических родителей никогда не говорят людям прямо о чем-то, что касается их прошлого. Только единицам они могут рассказать пугающие подробности, если ощущают тот комфорт и защиту, к которой так стремились все эти годы. Своих детей нарциссы приучили скрывать свои эмоции. Если ты показываешь свое недовольство или радость, которое не понравится родителю, ошибка не прощается. Ты учишься не говорить, не показывать, не рассказывать о том, что ты чувствуешь. Именно из-за этого многие дети, становясь взрослыми, почти ничего не помнят о жизни в доме. «Хорошие дочери» должны любить своих матерей, а потому они никогда об этом не расскажут.
С Эльзой я старалась говорить больше не о матери, а о ней самой потому, что это слабое место детей нарциссов. Человека нужно выводить на эмоции, знать, куда бить, но вместо этого делать этому месту укрепление. А слабое место Эльзы – ее чувства. Когда люди интересуются, что она чувствует, это погружает ее в оболочку страха, от которого она не может сбежать. Потому, что такого раньше не происходило – никто за нее не переживал. Она научилась защищаться от пуль, но когда видит цветы, не знает, что делать.
Я услышала звон моего телефона из соседней комнаты. Каждый день есть какие-то звонки: кто-то записаться на консультацию, кто-то «поинтересоваться». И я думала, что это очередной лентяй, которому жалко отдавать свои деньги. Но на экране высечено имя Эльзы.
– Алло? – произнесла я, не веря своим глазам.
– Майя… Скажите, вы свободы сейчас?
– Эльза, что у вас произошло?
– Вы нужны мне прямо сейчас, – ее голос дрогнул, – Пожалуйста… – она стала тише, и, мне казалось, что она была готова вот-вот заплакать.
– Где вы? – я тяжело вздохнула, к черту мой вечер выходного.
– В баре около 413-ой.
– Скоро буду.
Мы никогда не разговаривали по телефону – это была одна из границ, через которые переступать нельзя. Только общаясь сообщениями, Эльза могла чувствовать себя в порядке, и я не хотела рушить ее стены, которые она с таким трудом строила. Когда я встретила ее в баре, я не знала, о чем она захочет говорить. Что могло заставить ее нажать на кнопку вызова?