Кайс лег на диван и закрыл глаза. Ему представилась Камилла. Она шла по коридору. Шаг. И еще шаг. И снова. Легкие невесомые шаги. Все ближе и ближе — и вот она в его объятиях. Стройная, белокожая, само совершенство. Ее волосы, ее плечи достойны кисти самого искусного художника. Белый мрамор этих плеч… и глаза. Горящие огнем страсти. Сердце затрепетало, забилось в груди гонгом…
Вдруг послышались шаги. Кайс уже приготовился обороняться от очередных упреков и нападок. Кто еще придет отчитывать его сегодня? Лабиб? Давай, старайся, выслуживайся перед Омраном. Глядишь, он услышит твои визгливые крики. Но шаги как будто были мягкими, звук их ласкал не слух, а скорее томящееся разлукой сердце.
Кайс открыл глаза. Прямо к нему через комнату шла Камилла. Он любовался совершенством этого создания, посланного, казалось, самим Аллахом.
— Что…
Камилла опустилась на диван и прикрыла ему рот ладонью.
— Ничего не говори. Молчи.
С этими словами она наклонилась, и Кайс почувствовал, как растворяется во времени и пространстве. Как исчезает мир, рушатся все истины. Как останавливается в восторженном восхищении сердце, переполненное блаженством. Как душа расправляет крылья и готовится подняться вверх, к самым облакам и ночным звездам.
Камилла целовала его, а Кайс еще не мог опомниться. Полные губы манили и звали. В ее широко распахнутых глазах светились восторг, нетерпение и чувственность, они излучали тепло и женственность.
— Кайс, — едва слышно произнесла она. Голос слегка дрожал, но в нем ясно звучало приглашение. Ее густые, бархатистые ресницы стыдливо опустились вниз, затеняя ослепительно яркое свечение зрачков. Она нервно облизала внезапно пересохшие губы. — Кайс, пожалуйста, — вновь умоляюще простонала она.
Ее слова явились последним нажимом, сорвавшим запор в металлической клетке с волком. Зверь выскочил на свободу. Их соитие неизбежно, оно должно свершиться в любом случае, и это так же неотвратимо, как восходит и заходит ежедневно солнце.
От его внезапного движения у Камиллы вырвался крик, и она несколько неловко отклонилась назад и повалилась спиной на пол. Она почувствовала, как его нетерпеливые руки скользят вверх по ее ногам, задирая юбку все выше и выше. А затем тяжелое мужское тело оказалось сверху, прямо на ней, распластывая ее по полу своим немалым весом. Ее обнаженные бедра широко раздвинулись, вмещая крепкие, мускулистые ноги рвущегося к добыче зверя, ее нежные груди придавила его твердая волосатая грудь.
Одной рукой он приподнял ее голову от пола сзади, чтобы их губы могли слиться в долгом чувственном поцелуе.
Его рот был влажным, нетерпеливо-требовательным и грубоватым. Он целовал ее полураскрытые, сочные, чувственные губы. Он целовал ее пылающие щеки, ее закрытые глаза, нежную кожу под подбородком и на шее, ниже мочки уха, и саму мочку уха, и ямочку спереди, у основания шеи. Он впивался, лизал, всасывал, теребил, покусывал различные части тела, чередуя глубокие, чувственные поцелуи с легкими и нежными, пробуждая, воспламеняя, будоража, испытывая и бросая вызов. А его руки двигались по всему ее телу в унисон с его губами именно так, как она себе это представляла, как ей давно мечталось.
Ее ноги ослабели, и все тело, как будто отключаясь и превращаясь в желе, повиновалось натиску этой грубой, безжалостной и одновременно нежной и притягательной мужской силы.
Она обхватила его за плечи и прижала к себе, стремясь как бы укрыться под ним от окружающего мира, раствориться в нем без остатка, отдавая всю себя на милость щедрого и терпеливого победителя, без оглядки доверяя ему душу и тело…
Впервые в жизни Камилла чувствовала себя по-настоящему счастливой. Ей не хотелось думать о завтрашнем дне. О проблемах, которые он принесет.
— Мы всегда будем вместе, — прошептал Кайс.
Нужно ли говорить правду, разочаровывать? — думала Камилла. Нет, лучше уйти от этой темы, обмануть. Пусть пока ждет и надеется. Пусть живет в нем чувство, умирая медленно и. постепенно. Кто знает, на что способен Кайс ради любви. Разнести отель, убить брата? И быть проклятым. Нет, лучше ему не знать.