Выбрать главу

Когда я узнал Таню, ей шел двадцать четвертый год, и она в это время начинала уже, как мне показалось, уяснять себе все более и более свое незавидное положение, и как будто серьезно подумывала изменить его. Однако, при всем том, что Таня была вообще довольно словоохотлива, а со мной так даже и особенно откровенна и радушна за мои посильные для нее послуги, доставление книг и весьма нравившуюся ей беседу о новых для нее и вообще занимавших ее любознательность предметах, она, после рассказа о своей минувшей жизни, и то в виде некоторого самооправдания, неохотно уже рассуждала о своем настоящем, и только разве иногда, как будто случайно, высказывалась про это настоящее двумя-тремя откровенными словами.

Но, несмотря на это, я все-таки не терял надежды заставить ее высказаться именно так, как мне было нужно, и однажды завел с ней такой разговор:

— Послушайте, Таня, вы как-то раз проговорились мне, что на вас находит иногда нечто вроде хандры, когда вам не хочется ни читать, ни работать, ни спать, а просто задумываться. Скажите, пожалуйста, если это не секрет, о чем вы в это время думаете, т, е. какого рода бывает это раздумье — воспоминания ли, рассуждения, или мечты о будущем?

— Вот вопрос! Да мало ли о чем думается? Все приходит на мысль — и смешное, и грустное. Думается о том, что и как на свете делается, о своем житье-бытье. Думала, например, вот недавно, как мы с вами познакомились, о чем толковали. Думается иной раз о том — с кем, бывает, встречаешься… Там опять какую-нибудь историю от знакомых услышишь, или прочитаешь что; да словом, мало ли о чем мысль проявляется. Иной раз, да и частенько, о себе и о будущем задумаешься.

— Судя по этим вашим словам, знаете, что пришло мне в голову? — сказал я.

— Что?

— Что вам, кажется, не пришло на мысль воспользоваться одним очень простым и находящимся у вас в руках средством — доставлять себе иногда очень большое удовольствие.

— Ну-ка, что это такое?

— Да ни больше, ни меньше, как вести свой дневник, или, там, записывать, хоть иногда, свои размышления, воспоминания, разные случаи из своей жизни, заметки о знакомых, разговоры, словом — все то, что вам приходит на мысль во время вашего раздумья.

— Ха, ха, ха!.. Да, я действительно об этом никогда и не подумала. Однако, что же это будет и за удовольствие? Притом же, во-первых, думать гораздо легче и удобнее, чем писать, а во-вторых, я полагаю, что все эти дневники и записки, которые мне приходилось читать в разных книгах, просто фантазия и выдумка сочинителей, а простому человеку не написать ничего и для себя-то интересного.

— Ошибаетесь, — возразил я, — вот, главное, тут фантазии и сочинительства-то совсем и не нужно; а насчет удовольствия, говорю по опыту, свой дневник или записки, в особенности прочитанные спустя несколько лет после их написания, доставляют приятности больше, чем многие, даже весьма интересные, чужие сочинения. Тут как будто переживаешь снова все уже прошедшие радости, да и сами минувшие печали кажутся далеко уже не такими горькими, какими они казались в ту минуту, когда давили нас в прошедшей действительности, а это, разумеется, может успокоительно подействовать и в минуты настоящих наших скорбей, — дескать, пройдут и они, и право — сделается на душе как-то легче. Видите, тут даже есть и великая польза, которой неоткуда достать ни за какие деньги без живых воспоминаний, которые пробудить может только старый дневник наш. Незаписанные же воспоминания, с годами, мало того, что изглаживаются совсем из памяти или выцветают, но даже бывает так, что совсем искажаются, и всегда больше в дурную, неотрадную сторону, так что какой-нибудь, не могущий быть забытым случай, происшедший с нами или с другим нам известным лицом, принимает крайне укорительный характер — при совершенном забвении смягчающих обстоятельств…