***
Он гладил ее по волосам и молчал. Долго. Запоминал глазами, всматриваясь. Руками, дотрагиваясь.
Проводил подрагивающими пальцами по отделке ворота. Молчал.
Потом тихо убаюкивающе заговорил.
— Я лелеял мечту. Вынашивал и пестовал годами. Что вся кровь и грязь, которую я поднял со дна мироздания, очистятся светом недоступной, нетронутой, но принадлежащей по праву только мне, души. Я создавал легенду из солнца, луны, цветов и песен. Мне казалось, что я смог. Что я достоин такого утешения. Но мне невдомек было, как больно и страшно будет сохранить эту сказку.
"Я, я, мне, я, моё..."
Гвин-Елин вздохнула и взяла в свои руки ладонь Артура.
— Гербарий не пахнет и не трепещет на ветру. Он не поворачивается к солнцу и не расправляет лепестки и листья. Он не живет, мой король.
Посмотрела в глаза мужчины.
— Королева ваша живая, теплая. Она жаждет любви, а не восхищения. Я... я не знаю любви, мой король.
Все слова, что Елин берегла для другого, сейчас она говорила Артуру. Все, что томилось и рвалось из нее еще с Рима, она отдавала правителю из чужого мира.
Сжимала ладонь шершавую, большую, привычную к оружию и металлу, двумя руками обхватила. И чтоб мужчина не увидел тоски по другому, склонила голову и поцеловала, шаркнув губами по белеющему старому шраму и выпуклым венам внешней стороны ладони короля.
— Я теплая и живая ж...
— Но не Гвиневера.
Артур, казалось, не удивился.
— Нет, не Гвиневера. И не посягаю.
— А я посягну.
***
Мысли скакали галопом, как и его конь.
Нынче он выехал вперед, сменив Персиваля. Ветер обдувал лицо. Шлем Агний не надел, и волосы бились золотыми волнами по спине. Как там Галахад говаривал? Узнают его издалека по этим золотистым кудрям?
Его. Не его же! Не его!
Того, другого, настоящего рыцаря Ланселота.
Добрый меч приятно постукивал по бедру на скаку, в седле можно было немного расслабиться и представить что он не рыцарь Круглого стола, не Ланселот, и не сопровождает королеву никуда. А несется, влекомый свободой и вольным ветром, куда глаза глядят.
Хоть на несколько минут представить.
Окрик за спиной вернул Ланса к реальности.
Рыцарь оглянулся, развернул коня, унесшего его далеко от остальных спутников.
Ланс вернулся, а Персиваль остановил коня поперек дороги и жестом приказал остановиться остальным.
— Леди, сами Вы не сможете сегодня продолжить путь самостоятельно, – Перси с укором посмотрел на Ланселота.
Ланс уже был готов подхватить Гвин и посадить ее впереди себя на коня, чтобы придерживать, чтобы уставшей спиной девушка облокотилась на его грудь….
Но... перехватив взгляд Елин, что закатила глаза и еле сдерживалась, чтоб не прыснуть от смеха, подозвал сына.
— Галахад, прими леди на своего коня. Так будет удобнее и приличнее.
Как только Гвин пересела к Галахаду, который смущаясь, неловко обхватил талию леди, натянув поводья, Ланс перекинул поводья ее лошади Перси и снова ускакал вперед.
Нет, он не обидит ни настоящую Гвиневеру больше своим поведением, ни, особенно, эту девку.
Что там говорили в два голоса хитрый Мэрлин и коварная Моргана об этом Граале? Агний весь день вспоминал их слова и проговаривал снова и снова: В одной загадочной стране, на неприступной горе, возвышается замок Монсальват. Путь к замку идет через бурную реку и меж отвесных скал. Только чистый сердцем, самоотверженный, сражающийся за добро и справедливость, может войти в этот замок. Тот, кто победил соблазны этого мира. Остальных чаша приведет к бедствиям или даже к погибели».
Просто то, что надо. Для них с Елин. Пришлые из другого мира, любовники, обманувшие здесь всех и принявшие чужие личины, предавшие, изменившие и солгавшие неоднократно. Что их ждет у чаши? Смерть. Вот.
А рыцари, что едут с ними, удостоятся чести, особенно Агний ратовал за рыжеволосого паренька, который считал Агния своим отцом.
Им с Елин терять нечего. И не зачем.
Он бы и Галахада от его мамашки забрал, он бы… Стоп. Куда забрал бы?
Взволнованный Ланс притормозил и коня и мысли. Спешился и пошел на перерез к реке. Через заброшенное поле, через разросшийся бурьян, прокладывая себе дорогу мечом, орудуя им как серпом.
Значит, хотят ведьмак и ведьма чашу, дарующую бессмертие и безграничную власть? Да? Покоя она им не дает. Готовы даже пожертвовать чистыми душами, королевой? Пацаненком наивным и благородным рыцарем не побрезговали воспользоваться, да?
Ох, зря его попытался остановить Персиваль, сначала окликая, а потом, спешившись, бегом.
Ланс резко развернулся и выставил меч в потеках зеленого сока от травы и осоки.
— Ланселот, что с тобой? Ты знаешь куда дальше ехать?
— Знаю, да. Знаю. – Зверь внутри Ланса заворочался, подался и уже готов был вырваться наружу, когда рука Галахада легла на лечо отца, а в побелевшие от ярости глаза Ланса заглянули теплые медового оттенка карие глаза сына.
***
А ночью на крутом берегу бурной реки, готовясь к переправе, Ланс не выдержал. Не смог, не захотел. Во время своего ночного дежурства пробрался к навесу королевы и лег у ее ног, положив мозолистую руку ей пониже колен, обняв ее ноги. Как верный раб. Как верный любовник. Как рыцарь, что уже охраняет свое главное сокровище.
Гвин будто ждала. Приподнялась, потянулась к рыцарю, сама, сама...
—Что ты творишь, глупая? Что ты делаешь? - Торопливый шепот Агний прерывал, отвечая на быстрые легкие голодные поцелуи девушки.
Она не давала ему говорить, целовала, прижавшись, торопливо, отчаянно.
Смывала с себя чужие объятия и поцелуи.
Осознание этого пришло к Агнию и камнем надавило внутри.
Агний схватил девушку в охапку и вынес из-под навеса.
В лес, в темнеющий кустарник, подальше от костра и сопящих Перси и Галахада. Только они, только вдвоем!
Сердце Елин билось, попадая в унисон с сердцем Агния. Он это слышал, чувствовал.
Желание было настолько сильным, что ему казалось и до леса он не добежит.