Глава 4. Потомок инквизитора
— Buenos dias. Habla usted ingles? [4]
Баррет нехотя поднял слипшиеся от соленой воды веки. В кормовую каюту галеона проникали снопы солнечных лучей. Обстановка, по корабельным меркам, выглядела роскошно. Украшенная резьбой стена отделяла от помещения балкон задней галереи. Скосив взгляд, в приоткрытую дверь можно было разглядеть выставленный там бюст короля Филиппа II и половину незнакомого мозаичного герба. Кормовой фонарь из позолоченной меди напоминал по форме маленький замок. Внутри самой каюты стояли стол, инкрустированный шкафчик и богато отделанные скамейки. На столешнице бесшумно струили песок хорошей работы стеклянные часы — «амполетта». Поблескивал металл маленького глобуса. Возле серебряной чернильницы на раскрытой книге лежало только что отставленное гусиное перо.
— Habla usted ingles? — повторил невидимый пока что собеседник. В чужом голосе прорезалась нотка злого нетерпения. Владелец голоса шагнул вперед и оказался в поле зрения пирата. Испанцу было примерно столько же лет, сколько и англичанину, он был более худощавым, чем Баррет, с тонким, породистым профилем.
— Так вы говорите по-английски, вы ведь англичанин? — резко, правильно, почти без акцента, спросил незнакомец, легко переходя на чужой язык.
— No comprendo, [5] — тут же ответил Баррет.
— Вы испанец?
— Si. [6]
Чужак расхохотался, как видно, искренне, а не напоказ. Баррет, вынужденно пережидая чужой оскорбительный хохот, попробовал сдвинуться с места и обнаружил, что прикручен к лавке. Ремни затянули так, что они глубоко врезались в щиколотки и запястья. Тем временем испанец кончил смеяться и заметно помрачнел.
— Вы самый забавный пленник, который мне когда-нибудь попадался, хотя начинать со лжи — это не слишком хорошая выдумка. Почти все начинают именно так. Разумеется, вы не испанец, а англичанин… Молчать! Я покуда не разрешал вам ответить. Меня не интересуют увертки. Во-первых, вас выдает очень сильный акцент. Хотя у вас и черные волосы, но глаза-то северные, да к тому же еще и разные — один серый, а другой зеленый. Шея и руки потемнели от загара, но под рубашкой кожа светлая — я раздел вас, когда возился с вашим раненым плечом. На поясе был нож английской работы. Что еще? Портрет хорошенькой блондинки в медальоне. Ваш растерянный вид…
— Идите к черту.
Испанец моментально подошел к Баррету и ударил его кулаком в лицо — не очень сильно, скорее символически.
— Я вас предупреждал о необходимости придержать язык. А теперь слушайте внимательно. Я знаю, что мой английский очень хорош, так что вы прекрасно все поймете. Меня зовут Эрнандо де Ланда, один из моих родственников по линии отца сто лет назад был епископом Юкатана — да, это тот самый Ланда, миссионер-епископ и инквизитор в одном лице. Примерно в то же время в самой Испании в Сан-Лукаре-де-Барамеде казнили вашего соотечественника, некого Николаса Бартона, которого туда привели торговые дела. Он оказался опрометчивым и скорым на язык парнем, был признан нераскаянным еретиком и публично сожжен. Бартон был в этом отношении одним из первых, но далеко не последним англичанином, взошедшим на наш костер. Мне продолжить историю?
— Здесь не полуостров, а океан. Между Англией и Испанией заключен мир. Я не боюсь вашего трибунала.
— Бартон, так же как его сообщник Вильям Брук, были всего лишь торговцами.
— Как и я.
— Вы не какой-нибудь мирный счастливчик, который чудом спасся с торгового судна, потопленного голландскими каперами. Может быть, я бы и поверил во всякие небылицы, если бы не узнал вас почти сразу же.
Баррет прищурился, пытаясь вспомнить, где он видел де Ланду, но внешность того показалось ему совершенно незнакомой.
— Не буду вас мучить неизвестностью, — презрительно добавил Ланда. — Я был на одном из судов, потопленных во время штурма Айла Баллена, и хорошо запомнил вашу внешность и даже имя. Ах, какая неосторожность! Назваться раненому офицеру, прежде чем пристрелить его… Несчастный умер от пули, а мне, заступничеством пречистой Девы Марии, довелось выжить. О, это было настоящее чудо… Судно медленно тонуло, я лежал, придавленный чужим трупом, молился о спасении и мести. Тогда я ненавидел вас очень сильно. Должно быть, дыр в бортах оказалось недостаточно — то, что осталось от корабля, в конце концов прибило к острову. Я не утонул, но, отсиживаясь в поселке, видел, во что вы превратили Айла Баллена, и возненавидел вас еще сильнее… Мне продолжать?
— Да.
— Уже гораздо позднее я случайно попал на «Хирону». Корабельный врач слег в лихорадке, а я немного хирург-любитель. Нынешней ночью спасенного моряка перенесли в мою каюту, тут я узнал вас и вспомнил ваше чертово имя.