Пару неловких минут никто не проронил ни слова, а затем Уиллер вдруг выпалил:
— Эй, судья, а вы, случаем, не из фанатов «Краснокожих»?
Мелисса чуть не опрокинула на себя бокал.
К счастью, тут вновь появились Франк и Максин, ведя за собой новоприбывшего гостя. Тейлор Колдуэлл состоял генпрокурором Виргинии и после губернатора с его заместителем являлся наиболее влиятельным народным избранником всего штата. Уиллеры тут же засуетились, желая побыстрее засвидетельствовать свое почтение. Спенсеры не двинулись с места. За ними не водилась привычка охотиться на знаменитостей.
— Этой мадам неплохо бы сменить прическу, — заметила Мелисса.
— Флоренс?
— Нет, я про Максин. Слишком уж стара для распущенных волос. Или для блондинки.
Мелисса отпила еще глоток.
— И вино у нее дерьмовое.
С этими словами она выплеснула бокал в траву.
— Как ты ее находишь? Сексапильна?
Спенсер знал, куда дует ветер, и не рискнул дать правдивый ответ.
— Она мне руку потискала. Наверное, проверяла бицепс, — сказал он.
Мелисса мелко рассмеялась.
— Никогда они здесь не приживутся. Даже деньги его не помогут. Нельзя купить стиль, нельзя купить класс!
Спенсер бросил взгляд на хозяев дома. Арнольды уже подводили к ним генпрокурора.
— Вы, конечно, знакомы с судьей Спенсером и миссис Ван-ден-Вендер? — полувопросительно сказал Франк.
— Знаком? — переспросил Колдуэлл. — Черт возьми, да я с ними в школу ходил! Судья — один из моих ближайших давнишних друзей. А Мелисса… О, моя дорогая, вы по-прежнему восхитительны, как и в ту студенческую пору, когда я так страстно желал похитить ваше сердце. Чтобы оно не досталось этому хитренькому проныре!
Колдуэлл поцеловал Мелиссу в щечку, и минут пять они вели пустую светскую болтовню. Затем Колдуэлл громоподобным голосом объявил, что ему придется покинуть вечеринку:
— Меня ждет Ричмонд — наш республиканский губернатор удосужился сунуть нос в трижды клятую тяжбу насчет телевизионщика.
Каждый из присутствующих знал, о чем идет речь, дело вот уже неделю не сходило с первых полос. Тремя годами раньше некий телеведущий из Вашингтона размозжил себе череп в автомобильной аварии. Повреждения головного мозга оказались столь обширны, что сейчас, по словам докторов, он пребывал в состоянии «овоща». Несколько дней назад его семья потребовала отключить коматозного родственника от аппаратуры, однако губернатор Джордж Андерсон, прослышав об их планах, созвал пресс-конференцию и объявил, что будет оспаривать такое решение в суде. Андерсон даже назвал его «актом сознательного смертоубийства».
— У нас еще не было губернатора, который бы вмешивался с подобным иском, — сообщил Колдуэлл обступившей его толпе гостей. — Разумеется, как генеральный прокурор, я просто обязан поддержать губернатора на завтрашнем заседании Верховного суда. Хотя, если честно, я с ним категорически не согласен.
«Вашингтон пост» и иные СМИ намекали, что от действий губернатора Андерсона попахивает чистой политикой. Если заглянуть в прошлое, то Андерсона изначально выбрали на пост замгубернатора, однако его босс, не отработав и половины срока, умер от сердечного приступа, и Андерсон автоматически пересел в начальственное кресло. В Виргинии губернаторам разрешается занимать сию четырехлетнюю должность только один раз, но, поскольку Андерсон просто заполнил образовавшуюся вакансию, закон позволял ему выдвинуть свою кандидатуру на переизбрание. Совсем недавно он принял несколько решений, возмутивших ультраконсервативное крыло республиканской партии. Так что теперь его беспрецедентное вмешательство в дело о телеведущем толковалось учеными мужьями от политики как попытка ублажить оскорбленных консерваторов.
— Лично я считаю, что Андерсон сел голым задом в муравейник, и мне это разрывает сердце! — съязвил Колдуэлл. Они с губернатором были на ножах.
Прощаясь с другими гостями, он поманил к себе Спенсера и прошептал на ухо:
— Слушай, мне зайти к тебе надо, по личному. В понедельник утром. Я скажу секретарю, чтобы она уточнила время у мисс Алисы. Я так понимаю, она по-прежнему служит?
— Ох, служит… — скрипнул зубами Спенсер.
— Ничем старую сучку не сковырнуть, а? — подмигнул Колдуэлл.
Генпрокурору понадобилось еще с четверть часа, чтобы действительно покинуть вечеринку, потому как требовалось распрощаться со всеми подряд. Едва он скрылся, Арнольд объявил, что столы накрыты.