— Если кто и способен одержать верх над губернатором, — сказал Спенсер, — так это Тейлор Колдуэлл. Уверен, вы хорошо помните, что борьбу за место генпрокурора он начинал именно с проигрышных позиций.
Спенсер решил рассказать один из своих любимых исторических анекдотов с политической подоплекой.
— Виргинская ассоциация адвокатов, — начал он, — проводила ежегодное собрание в Виргиния-Бич как раз в ходе выборной кампаний. Они пригласили Колдуэлла и его оппонента, Макса Мастерса, на двусторонние дебаты. На встречу явилось множество желающих послушать. Мы насчитали свыше двух тысяч гостей, причем большинство из них были либо адвокатами, либо судьями. Мастерс появился с часовым опозданием. Он так и не объяснил причину, хотя к моменту его появления всем уже изрядно надоело сидеть и ждать. А поскольку программа вечера оказалась скомканной, председатель объявил, что пропустит формальное представление дигнитариев и прочих почетных гостей. И вот здесь Тейлор Колдуэлл выпрыгнул из кресла: «Так нельзя! В этом зале присутствуют те самые мужчины и женщины, которые своим трудом обеспечивают справедливость и законопорядок во всей Виргинии!» И стал называть фамилии, приглашая людей встать с места и принять подобающие им знаки внимания и уважения. К примеру, он мог объявить: «Вот я вижу, что с нами Джон Гаррисон, член Верховного суда. Встаньте же, Джон!» И все начинали хлопать Гаррисону. Потом Колдуэлл говорил: «О, да ведь здесь и Чарли Джонсон, прокурор Фармвилля!» И так далее. Он по именам называл прокуроров из таких захолустных местечек, о существовании которых на территории Виргинии мы и не подозревали. Ушло на это минут двадцать, но никто не протестовал. До сего дня я не встречал другого политика, который сумел бы повторить этот подвиг. Ведь у нас в штате более сотни судей, а возникало такое впечатление, что он всех знает в лицо и по имени. Позднее я спросил у него, каким образом он смог запомнить столько информации. Колдуэлл ответил, что при всякой встрече с новым человеком, который в будущем мог бы стать ему полезным, он записывает его имя в карточку и добавляет кое-какие личные сведения. Скажем, человек держит собачку по кличке Пушок или увлекается гольфом… Словом, такого рода мелочи. Перед началом собрания он поднял свои записи и освежил в памяти детали. Он сказал мне так: «Спенсер, никогда не забывай, что человек, с которым тебе предстоит встретиться, вполне может бросить тот баллотировочный шар, что изменит твою судьбу». А вот Макс Мастерс считал, что выборы у него в кармане, и тем самым недооценил Тейлора Колдуэлла. Так что советую вам никогда не совершать подобных ошибок.
Спенсер гордился этой историей и тем, как он ее рассказывает, хотя Мелиссе она уже набила оскомину.
— Хватит про политику, — бросила она пренебрежительно. — Спенсер, почему бы тебе не сходить к буфету и не принести нам что-нибудь перекусить?
С этими словами она повернулась к Флоренс Уиллер, которая до сих пор не проронила ни звука.
— Какое миленькое платьице, — проворковала Мелисса. — Где же вам удалось его найти, дорогая?
— В «Джей-Си Пенни», — ответила женщина, обрадованная комплиментом. — Знаете, у них такая сказочная распродажа! Уценили в два раза!
Пробираясь к буфетным столам, Спенсер мог слышать, как супруга допрашивает Флоренс Уиллер вроде бы с неподдельным интересом. И все же он знал, что нога Мелиссы Ван-ден-Вендер ни разу не ступала в простецкий универмаг. И не ступит. Подобно Тейлору Колдуэллу, она умела очаровывать, когда это было в ее интересах.
— Если вы насытились, — примерно через полчаса сказал Франк Арнольд своим гостям, — то я хотел бы вас кое с кем познакомить.
Между тем официанты в красно-сине-зеленых мексиканских пончо и черных сомбреро, украшенных золотой и серебряной тесьмой, все еще разносили гостям мороженое (в озерке из ледяной пинья-коллады и с двумя шариками в стиле «мексиканская фиеста»: шоколад со вкусом кофейного ликера и мараскиновой вишни). Арнольд, впрочем, уже отужинал, а десертом никогда не баловался. Ему не терпелось начать.
— Мне нравится немножко встряхнуть обстановку в тех местах, куда нас с женой забрасывает судьба, — сообщил он. — Изменения всегда идут на пользу. Так же как и расхождение во взглядах. Оба эти явления подстегивают прогресс, а ведь именно он делает нашу страну великой. Но достаточно проповедей. Для Максин и меня лично эта вечеринка стала своего рода первым выходом в свет. Мы надеемся пожить в Виргинии и хотели бы стать добрыми соседями, у кого в случае необходимости вы могли бы одолжиться горсткой сахара для пирога или… — здесь он сделал паузу, — банкой французской горчицы.