В моём отряде работали студенты-историки из Архангельска. Приехали в кедах, в кроссовках. На моё немое удивление отвечали: “Нам в ректорате сказали, мол, вы же едете на юг, там сухо, сапоги можно не брать”.
У поэта Василия Бернадского, живущего в Казахстане, но отдыхающего летом в наших краях, я встретил как-то такие строчки:
Дожди, дожди... Их много на Руси,
особенно в Калининской округе.
Честно говоря, я бы уточнил: особенно под Ржевом. Микроклимат здесь такой, что мы обычно уже заранее знали, в какое время (с точностью до получаса) дождь начнётся, когда кончится и когда снова польёт. Стихия! В следующем сезоне все приехали в сапогах.
Начало раскопок 1985 года требует особого рассказа. Приехал я ко Льву Владимировичу в головной отряд за снаряжением, загрузили машину, переночевали и тронулись утром во Ржев встречать на вокзале незнакомых мне архангелогородцев. Едем-едем, вдруг видим на одном картофельном поле живописную группу в стройотрядовских костюмах, важно вышагивающую между бороздами. Летом у Волги кого только не увидишь: и туристов, и стройотряды, и школьников, и нашего брата-археолога (полтора десятка отрядов в экспедиции все-таки). Рюкзаков у ребят вроде бы нет. Однако говорю водителю с сомнением: мол, не наши ли пассажиры Васильич. Тот притормозил. Подходят, здороваются... “Скажите, не вдохновлённые ли примером Ломоносова, интересуюсь, — двигаетесь в сторону столицы?" Оказалось, действительно, они. Вот так мы нашли и подобрали в пыли дорожной нашу законную рабочую силу. В чистом поле, в сорока километрах от места встречи, то есть от Ржева, и в тридцати километрах (в другую сторону) от места раскопок.
А объект наш, то есть стоянка Дорки 9, надо сказать, вообще на другом берегу Волги, и как на неё проехать неизвестно. Двумя месяцами раньше, в мае, искали мы дорогу к ней, да так и не нашли. Теперь у нас с собой был плот десятиместный, надувной, с крышей, армейского образца. Переправимся, в крайнем случае, лишь бы спуск к реке найти прямо против стоянки, чтоб не бурлачить.
Спуск-то мы к вечеру нашли, но большой радости это не доставило: перед нами шумел перекат, а на противоположном волжском берегу виднелось устье речки Мишарихи. Дно усеяно кусками известняка и кремня, как Эльдорадо золотыми самородками. Эти “самородки” регулярно выносит в Волгу на протяжении тысячелетий, отчего она стала в этом месте по внешнему виду приближаться к Тереку. Течение — бешеное. А локоть близко: ширина Волги чуть больше сотни метров.
Порешили, что утро вечера мудренее. Надёжный, кстати, способ отлынить от принятия важного решения. Утром огляделись и стали наводить переправу, используя верёвку и плот.
Прикинули: длины верёвки должно хватить. Самое главное — завести один конец на тот берег. А другой надежно привязали за корневище на склоне. Сели мы с другом моим, университетским археологом Андреем Ланцевым, в резиновую пирогу (он на вёсла, а я с бухтой верёвки) и, забирая выше по течению, рванулись поперёк переката. Метров пятнадцать не дошли до того берега, снесло на стремнину. Подтянули нас к своим, надвязали мы ещё кусочек вервия и со второго захода достигли правобережья. Верёвку натянули, закрепили, вернулись. Плот спустили на воду, посадили в него половину народу и даже... переправились. Правда, на середине русла наступает мёртвая точка: находишься в положении древка стремы в натянутом луке. Под настроение преодолели и это.
Но во втором заезде верёвка не выдержала. Мы, слава Богу, за неё держались, поэтому пошли по течению не до самого Ржева, а лишь на длину обрывка. Опять надвязали. Веревка намокла, потяжелела, при переправе ложится на воду, тормозит, становится якорем. Но Андрей, человек сильный и упорный, завёл её, пусть и не с первого раза, куда надо. Девчата встречали его на берегу, как челюскинцы Ляпидевского.
К счастью, верёвка больше не рвалась, и за пять ходок мы весь наш личный состав и скарб перетащили. Кожу я на ладонях сорвал в кровь, но это были мелочи по сравнению с выполненной задачей. Велико же было наше удивление, когда через несколько дней выяснилось, что есть весьма сносный подъезд для машины и по правому берегу. Но это же — проза!
Переправа — “плот на верёвке” — действовала безотказно целый месяц. Мы ездили на левобережье за сухими дровами, за грибами и ягодами, встречали гостей. Она была нашей гордостью, эта своими руками наведённая постоянная переправа через Волгу под Ржевом!
На севере области мезолит изучен слабовато. Раскопок проведено мало, материалы почти не опубликованы. Ленинградские археологи, авторы раскопок, народ не шибко коммуникабельный. Ясно одно: мезолит на Селигере и на Верхневолжских озёрах есть, а вот какой он — ещё предстоит выяснить.