Как потом выяснилось, и для меня это место оказалось несчастливым, хотя и не до такой степени. А дело было так. На следующее утро одна группа отправилась в маршрут, мы с Ильёй тоже уже были готовы к старту. Оля, единственное украшение нашей экспедиции, терпеливо несла крест домоправительницы, хотя в маршрут ей тоже хотелось сходить. Налила нам в дорогу чаю, дала сухой паёк. Только мы собрались с ней раскланяться, как прибегает бабуля-соседка и, чуть нам в ноги не падая, причитает: “Милаи! Помогите порося заколоть! Он у меня захворал, как бы не помер!” — “На работу, — отвечаю, — спешим. Попросите кого-нибудь из ваших мужичков”. — “Каких мужичков? — взвилась она. — Где вы их видели? Они все в лёжку пьяные лежат”. Переглянулись мы с Ильёй: дело нам незнакомое, но бабку выручать надо. Зашли в хлев. “Поросёночек” пудов на восемь, не меньше. Бабка протянула топор: ты, мол, его обухом, оглушить спервоначалу надоть... Тюкнул я, но топорик лёгкий, отскакивает, как шарик пинг-понговый. Другой раз, третий... С тем же эффектом. Я и не заметил, как за моей спиной появился плюгавенький пьяный мужичонка, выхватил у меня топор и с криком “Эх, не умеешь!..” саданул по поросю. Тот мотнул головой, и мужичок тяпнул меня аккурат по ноге. Больно, но терпимо. А Илья говорит: “Михалыч, кровь”. Вышел я из хлева, смотрю: сапог разрублен, кровь идёт. Сапог скинул — рана узкая, но глубокая. Углом попало. Залили йодом, прихромал я в школу. Ольга поколдовала над ногой, сменила несколько повязок, но к ночи поплошало, а к утру ногу раздуло. В больницу надобно. Но навигация-то закончилась. Мы, как на грех, оказались отрезанными от цивилизации. Дорога одна: через лес, тропами, по увалам — в Осташковский район. А там найти транспорт и — в больницу.
Взял я палочку, в проводники определили Вадима Смирнова, мы попрощались и отправились в путь, как калики перехожие, только скорость у нас ещё меньше, чем у них. В общем, к ночи добрались. Вадим сдал меня хирургам — и обратно. Я провалялся в больнице два дня, надоел врачам с просьбами выписать, и меня отпустили с миром, даже довезли до леса. Взял я палочку, пошёл знакомой дорогой обратно, но уже один. “Только б, — думаю, — медведь не попался. Ведь не убежать с такой ногой”. Тут же слышу возню и шум в овраге впереди себя. Обмер: неужели накликал?!.. Смотрю — а это мои разведчики идут навстречу. Самих их, правда, под навьюченным снаряжением не видно, но спутать здесь не с кем.
Оказывается, они всю остававшуюся работу за двое суток форсированно сделали, даже ночевали в маршруте. Теперь прорываются в Осташков на соединение со мной. Я развернулся и присоединился к процессии. По прибытии в Осташков порешили, что возвращаться домой рановато, дня три можно ещё поработать. Пошарили взглядами по карте (фронт разведочных работ на Селигере тогда был ещё необъятный) и остановились на Троицком плёсе, на окрестностях деревни Заречье, что между турбазами “Сокол” и “Селигер”. Сообщение автобусное, а разведок в тех местах не было.
Пока ехали, стемнело, и шли мы к берегу почти в полной темноте. Озеро где-то рядом, вода плещет. Наткнулись на какой-то дом недостроенный. “Давайте, — говорю, — в нём и переночуем, на веранде. А утром найдём жителей”. Постелили спальники, улеглись рядком, дверь лопатой припёрли. Проснулись от грохота падающей лопаты и удивлённого женского вскрика. Народ мой заполз поглубже в спальники, а мне пришлось объясняться с потрясённой хозяйкой. Она без всякой задней мысли шла на “пустую” веранду и... В себя она приходила долго, но одно стечение обстоятельств помогло нам.
Деревня Заречье на тот момент состояла всего из одного дома, принадлежащего Алексею Дмитриевичу Белякову, которого я двумя днями раньше сменил на койке в осташковской больнице. Он был очень рад неожиданной встрече, личность мою подтвердил, дачница успокоилась. У Дмитрича нашлись два ялика. Он дал их нам для разведки, мы поселились на острове Жуково и построили шалаш. Что делать — советская археология, конец XX века! Шалаш получился добротный, только в последний день его пробило ливнем. В целом разведка оказалась весьма тяжёлой, и больше без машины и палаток мы в экспедицию никогда не отправлялись.
Несколько сезонов, начиная с мая 1979 года, разведки велись в Верхнем Подвинье, на западе области, и я прикипел к этим местам навсегда. Начали с истоков Двины, с огромного озера Охват. Оно обследовалось и прежде Н.Н. Гуриной, Л.В. Кольцовым и Ю.Н. Урбаном. Но много работы осталось и на нашу долю. Силёнок у нас было маловато, а дело осложнялось тем, что древности в буквальном смысле слова сидели друг на друге, то есть располагались в одних и тех же местах, но на разных береговых уровнях. Деревень здесь мало. Леса, леса... Стоянки не потревожены современным человеком. Всего на озере более сотни археологических памятников. Многое успели сделать, а один маршрут я проделал особенно быстро, встретившись на Нетесемском плёсе с медведем.