Дальше продвигались без приключений, хотя и очень долго, ориентируясь по неявным признакам, указывающим на то, что дорога когда-то была. Приехали на Волкото, к перешеечку у разобранного нами две недели назад моста. В первые маршрутные дни на маленьких озёрах удачи были невелики: кто городище найдёт, кто парочку небольших стоянок, кто курганную группу из нескольких насыпей или одиночный курган. Но памятники эти обнаруживались в таких укромных местах, маршруты требовали столько умения, упорства и смекалки, что возвращались мы в лагерь или к машине чрезвычайно довольные, хотя донельзя замотанные и грязные.
Погода нам благоприятствовала. Стоял роскошный август. В единственный наш выходной — День археолога, 15 августа — мы высадились десантом на лесную вырубку, поросшую малинником. Два ведра спелых, истомившихся на солнце ягод. Наготовили столько компота, что потом ещё несколько дней возили с собой. Палыч поил им своего Серёгу, пока компот не забродил.
Трудновато оказалось обследовать озеро Бросно, одно из красивейших в области, “Селигер в миниатюре”. Даже по карте видно, что две пары плёсов, в северной и южной частях, оканчиваются, как и положено, болотистыми заливами. Машина не пройдёт, прямых дорог нет. Колхозникам легче проехать сто вёрст через Андреаполь, чем облагородить единственную низинку с ручьём между Андроновым и Ольховцем. Я был настолько озадачен этой арифметикой, что понял: причины глубже, чем просто лень и безразличие. Моя гениальная версия такова: мудрые крестьяне используют этот фантастический объезд, чтобы побывать в ближайшем очаге цивилизации — райцентре. При невозможности сделать на месте элементарные покупки это какой-никакой, а выход. Подними дорогу — и останешься без продуктов, мануфактуры и поликлиники.
Озеро мы “взяли”, заехав тоже через Андреаполь. Наградой за труды стали три городища, огромный курганно-жальничный могильник, несколько раннесредневековых селищ и стоянки каменного века, в том числе мезолитическая у деревни Бенёк (а мезолит здесь редкость). Озеро покорило всех. А с ним соседствуют и меньшие братья: Бойно, Бакановское, Тюховское. Тоже песчаные заливы, сухой тростничок, прогретая солнцем вода, покой... То лекарство, которым лечит русская природа своих суетных и неблагодарных детей.
В конце концов бассейн Волкоты вчерне обследовали. Предстояло перебазироваться к истокам Торопы. Предъявив в Андреаполе письмо облисполкома о необходимости оказания нам всяческой помощи, Палыч залил доверху на зависть частникам оба бака, пару канистр, взял масло и, по-моему, подумывал, не налить ли немножко бензину про запас в свои бесчисленные и бездонные карманы. На этом бензине мы рассчитывали доработать до конца разведки, но случилось непредвиденное. Впрочем, обо всём по порядку.
Палыч пробился наощупь через лес в Торопацы, к истоку реки, избежав объезда в сотню с лишним километров. Мы обрадовались и свернули к лесному озерку Боровно. Берег высокий, внизу площадки для лагеря нет. На единственном уступе террасы стоит “Москвич” и палатка. Её обитатель пояснил, что приезжает сюда больше двадцати лет. У него кожное заболевание. Узнал случайно в Москве про это озеро и приехал. “На второй день все боли проходят, кожа оживает, — говорил он нам, нежно поглядывая на озеро. — Живая вода, одним словом. Беру с собой в Москву в канистрах. До следующего лета хватает. Как сберегать, научился”.
Вода и впрямь такая вкусная, что заварку в кипяток можно не бросать. А когда Саша Мирецкий вытащил на удочку крупного линя (вернее, линь чуть не утащил навсегда удочку), мы решили обосноваться здесь капитально, на всю оставшуюся неделю. Были, конечно, и неудобства: палатки наверху, а кухня внизу. И началось... Что ни день, то сюжет для небольшого рассказа.
Медвежьи следы встречались чаще, чем тракторные. На озере Городно Палыч застрял в болотистой пойме ручья, объезжая очередную сухую веточку, которая могла поцарапать кабину, если бы дотянулась. Проторчал он там сутки, осев на один борт и потеряв полбака бензина. Местный народ, собравшийся на колёсных тракторах и мотоциклах даже с соседних деревень, тащил машину из болота добросовестно, но безуспешно. Палычу пришлось заночевать в наклонном положении, под охраной медведей, которые в эту ночь очистили от овса поле на обоих берегах ручья.
Медведь сожрал у нас полтора килограмма сливочного масла, завёрнутого в журнал “Сельская молодёжь”.
Вика Иванова содрогнулась, увидев медвежий след поверх оттиска своего сапожка, возвращаясь к машине лесной дорогой, по которой мы шли в другую сторону минут двадцать тому назад.