На маршруте от Торопца до нашего лагеря на Боровно мы чуточку уклонились от русла Торопы и попали на берег притока, склон которого хранил следы многочисленных медвежьих лёжек. Но нет худа без добра: здесь же нашли и средневековый жальничный могильник — довольно редкий тип археологических памятников. Каменные кладки сохранились идеально. План объекта мы с девчатами сняли молниеносно: слишком уж впечатляюще выглядело медвежье логово.
Наш Палыч прикипел душой к расположенным неподалёку Черёсовским озёрам — глубоким, с крутыми берегами и вековым бором на них, очень рыбным, судя по размерам чешуи на рыбацких стоянках. Но по-настоящему ему половить рыбки не удалось: работа отнимала всё время. Через год, когда мы завершали разведки в этих местах, Палыч попросил поставить лагерь именно здесь, и вновь мы подивились мощи дикой природы. Внешних признаков опасности не было, но поодиночке в лес никто не ходил. Бывают такие места, где сама атмосфера заставляет подтянуться, обостряет чувства. В немалой степени этому способствовал и Палыч, исподволь, через рассказы, намёки, байки формируя у экспедиции мистическое уважение к полюбившимся ему местам.
Разведочный сезон 1980 года начался для нас на реке Шегре, притоке Тверцы, недалеко от Выдропужска. В среднем течении реки много славянских селищ и могильников. Этот географический район интенсивно освоен земледельцами ещё в раннем средневековье. Он фиксирует южные пределы расселения новгородских словен, будучи полосой их соприкосновения с кривичами.
Май выдался холодным, в маршруты ходили в телогрейках, ватных брюках и шапках. Но я всё-таки не уберёгся и обморозил уши. Во сне. Сон у меня очень крепкий, голова оказалась поверх спальника, а мороз под утро доходил до минус шести. С той поры чувствую свои уши очень хорошо.
Предстояли разведки на озёрах, и мы стали готовить к ним лодку — польскую, надувную, с деревянным килем и сборным фанерным днищем. Она даже рассчитана на подвесной мотор. Паспорт на свою обнову мы забыли дома, поэтому сборка наутро после Дня Победы шла интуитивно. Сначала надули, а потом стали запихивать в неё все деревянные внутренности. Пролезали эти конструкции в чрево, как вы понимаете, плоховато, но терпенье и труд всё перетёрли (кроме резины, слава Богу).
Посмотрев на собранную лодку, мы в ту же секунду поняли, что монтировать её надо было в ненадутом виде. Палыч резюмировал: “Поляки, которые её сделали, фирма то бишь, большие бы деньги заплатили, чтобы снять документальный фильм, как мы собирали их “Пеликан”. Это же суперреклама: русские верблюда через иголку протащили!”.
Через несколько дней, досрочно сдав сессию, подъехал из Москвы на подкрепление Илья Биллиг и расшифровал марку нашего корабля так: “ПЕредовой ЛИнейный Корабль Академии Наук”. Лодка верой и правдой служила нам несколько лет, до полного износа. Больше двухсот памятников открыто с помощью “Пеликана” на реках и озёрах, где машина бессильна перед бездорожьем.
В июле Кольцов вознамерился копать стоянку Курово 4 под Андреаполем, а мы отделились от этой экспедиции на две недели в разведку по Западной Двине и Торопе.
Все тогдашние маршруты были нелёгкими из-за непрестанных дождей, но мы отчаялись ещё на одну авантюру. Дело вот в чём. Западная Двина перед выходом в Смоленщину, то есть от устья Торопы до устья Межи, течёт почти строго на юг. Правобережье относится к Псковской области, а левобережье к нашей. Дорог вдоль реки на этом участке протяжённостью около ста километров нет. Остаётся один транспорт — лодка. Рассчитали всё до мелочей, кроме погоды, разумеется. К “Пеликану” на фал привязали обычную надувную лодку, погрузили в неё снаряжение, накрепко его принайтовили, обнялись с провожающими и впятером уселись в “Пеликан”.
По задумке мы за шесть дней покроем всё это расстояние, а в устье Межи Палыч нас заберёт. Действительность, однако, оказалась интересней. Двое, Пётр Дмитриевич Малыгин и студент Валера Соловьёв, пошли в маршрут, а я с двумя девчатами-этнографами на борту двинулся вниз по Двине на “Пеликане”. Примерно на втором повороте реки ведомая лодка перевернулась. Мы по-быстрому причалили, пока снаряжение не успело полностью промокнуть. Тут по нам ударила гроза, потом вторая. Когда стала надвигаться третья, я не выдержал, крикнул Наташе, плывшей в маленькой лодке, чтобы она причаливала к левому берегу, где идёт маршрут, и ждала ребят, а сам подошёл к псковскому берегу. “Пеликан” яркий, оранжевый, ребята увидят, остановятся. Ирина, студентка из МИФИ, которая была со мной в лодке, предложила: “Вячеслав Михалыч, давайте встанем вот под этим деревом и переждём дождь. Ветки густые, нас не промочит”. Дело в том, что я причалил “Пеликана” под трёхметровой глинистой береговой террасой. На её краю росла огромная раскидистая ива — восемь стволов из одного корня. Крона раскинулась метров на двадцать.