Она задумалась. — Может быть и так, — согласилась она, — но выглядишь ты стройней. Лицо у тебя тогда было круглое, мальчишечье.
— Может это потому, что я больше не мальчик.
Она быстро наклонилась вперед. — Да, так оно и есть, — несколько удивленно сказала она. — Ты был мальчиком, когда уехал. Теперь ты уже взрослый.
— А разве так не должно быть? — спросил я. — Никто ведь не остается прежним навсегда. Ты тоже стала взрослой.
Она протянула руку и слегка коснулась пальцами моего лица. Они задержались на уголках рта, затем нежно прошли по кромке носа и по подбородку. — Да, ты изменился, — задумчиво произнесла она. — Рот у тебя стал тверже, подбородок крепче. Что сказали тебе домашние, когда увидели тебя?
Я постарался выдержать бесстрастное выражение на лице, чтобы скрыть боль вызванную ее вопросом. — Я их еще не видел, — ответил я.
— Не видел их? — удивилась она. — Почему, Дэнни?
— Да как-то не хочется, — прямо ответил я. — Вряд ли они хотят видеть меня после того, что случилось. После того, как они меня выбросили.
Она сжала мне руку. — В некотором роде ты все еще ребенок, Дэнни, — мягко сказала она. — Я полагаю, что им хочется тебя видеть.
— Да? — обиженно спросил я, и все же в душе обрадовался, что она это сказала.
— Я знаю, что Мими обрадовалась бы, — уверенно сказала она, — и твоя мама. — Она улыбнулась. — А ты знаешь, что Мими познакомилась с г-ном Готткиным, когда мы пошли туда, и они поженились? И что у Мими есть сынишка?
Еще сюрприз. — Я знаю, что они поженились, — поспешно сказал я. — Я читал об этом в газетах, но не знал о ребенке. Когда это было?
— В прошлом году, — сказала Нелли. — А теперь она ждет еще одного — Откуда ты столько знаешь о ней? — с любопытством спросил я.
— Мы перезваниваемся почти каждую неделю, — сказала она. — На тот случай, если вдруг появятся известия о тебе.
Я удивился этому. Некоторым образом мне это было приятно, это значит, что и Мими скучает по мне. — Я еле поверил, когда прочитал, что она вышла замуж за Сэма, — сказал я.
— Он очень добр к ней, — быстро сказала Нелли. — И многое сделал для твоей семьи. Он помог твоему отцу с работой.
Я глубоко вздохнул. Вот это-то меня и беспокоило. За последние несколько лет я пришел к убеждению, что моему отцу нужен помощник. Теперь, по крайней мере, Сэм проследит за тем, чтобы у него все было в порядке.
Интересно, что Сэм думает обо мне, сердится ли он за то, что я наделал?
Наверное, да, и винить его за это нельзя.
— Ты собираешься увидеться с ними? — спросила она. Я покачал головой. — Нет.
— Но, Дэнни, надо ведь, — быстро сказала она. — Ведь это все-таки твоя семья.
Я криво улыбнулся. — Вот так же говорил и отец.
— Ну и что? — спросила она. — Я знаю, что они не любят меня и что они думают обо мне, но на твоем месте я бы сходила повидаться с ними.
— Не пойду, — резко сказал я. — Я вернулся домой к тебе, а не к ним.
Глава 11
Мы стояли обнявшись в парадном, наши губы были прижаты друг к другу в неистовом жгучем порыве. Во время расставания у меня возникло чувство, не дававшее мне покоя. Вдруг она заплакала. Тихие, раздирающие душу рыданья сотрясали ее тело.
Я тихонько повернул ее лицо к себе. — В чем дело, сладкая? Она отчаянно обхватила мне руками шею, притянув мое лицо себе к щеке. — О, Дэнни, я так боюсь! Не хочу, чтобы ты снова уходил. Ведь ты не вернешься!
— Ну что ты, детка, — прошептал я, прижимая ее к себе и пытаясь урезонить ее. — На этот раз я не уезжаю. Просто прощаемся на ночь. Я вернусь.
Голос ее страдальчески прозвучал у меня в ушах. — Нет, Дэнни! Я знаю, что ты не вернешься!
Я почувствовал ее слезы у себя на щеке и поцеловал ее. — Не плачь Нелли, — попросил я. — Пожалуйста.
Голос у нее стал еще более испуганным и отчаянным, чем раньше. — Не уходи, Дэнни. Не покидай меня опять. Если ты уйдешь, я умру!
— Я не оставлю тебя, Нелли, — пообещал я. Я прижимал ее к себе до тех пор, пока приступ слез не утих.
Ее лицо прижалось к моей груди, и мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать, что она говорит. — Если бы только было какое-нибудь место, куда можно было бы пойти, какое-либо место, где мы были бы вместе, чтобы я могла просто сидеть, смотреть на тебя и повторять про себя : «Он вернулся, вернулся!»
Она подняла голову и посмотрела на меня. В темноте глаза у нее были глубокими и сияющими. — Я не хочу идти домой, спать с сестрой, проснуться утром и обнаружить, что это был всего лишь сон. Я хочу пойти с тобой и держать тебя за руку так, чтобы ранний утренний свет не унес бы тебя от меня.
— Я вернусь утром, — тихо сказал я. — Я люблю тебя.
— Нет, не вернешься, — отчаянно возразила она. — Если я отпущу тебя сейчас, ты больше никогда не вернешься. Что-нибудь обязательно случится, и ты не вернешься. — Глаза у нее снова стали наполняться слезами. — Ты помнишь, что ты говорил? «Что бы не случилось, помни, я люблю тебя». А затем ты не вернулся. А я все помнила и помнила. — Слезы катились у нее по щекам. Она судорожно хваталась за меня. Голос у нее был тяжелым от боли, которая была мне неведома, — Я больше не могу так, Дэнни, не могу. На этот раз я умру. Я не отпущу тебя.
Я попробовал улыбнуться и обратить ее слова в шутку. — Но мы же не можем стоять в этом парадном всю ночь, сладкая.
Тогда найди место, где можно остаться, Дэнни, — сказала она, вдруг сверкнув глазами. — Найди такое место, где можно остановиться, где я могла бы сидеть, разговаривать и держать тебя за руку, пока не наступит утро, и я поверю, что это был не сон.
Когда мы вошли в вестибюль захудалой гостиницы, мне не понравилось выражение лица усталого портье. Оно не понравилось мне еще больше, когда я заполнил бланк регистрации: «Дэнни Фишер с женой», а он посмотрел на меня и произнес со слабой улыбкой. — Два доллара, пожалуйста, вперед.
Я положил деньги на прилавок и попросил ключи от номера. Чувствовал руку Нелли, стоявшей чуть позади меня и державшей меня за локоть.
Портье взял деньги и задержал их в руке. Он посмотрел на пол у моих ног. — Багажа нет? — спросил он.
— Вещей нет, — поспешно ответил я. — Мы не собирались ночевать сегодня в городе.
В глазах портье появился понимающий взгляд. — Извините, сэр, — вежливо сказал он невежливым тоном, — но в этом случае номер будет стоить пять долларов. Таковы, знаете ли, правила в гостинице.
Я подавил в себе желание стукнуть его. Не потому, что он обдирал меня на три доллара, которых менеджер гостиницы так и не увидит, а из-за выражения его глаз. Он, должно быть, прочитал у меня на лице мои чувства, и стал смотреть на прилавок. Бросив моментальный взгляд на Нелли, я положил три доллара рядом с кассой.
Портье взял деньги. — Благодарю вас, сэр, — сказал он, подавая мне ключ через прилавок. — Комната 402, сэр. В конце вестибюля садитесь в лифт и подымайтесь на четвертый этаж. Там найдете, вторая дверь от лифта.
Я запер дверь и повернулся. В смущеньи мы молча стали рассматривать номер. Это была небольшая комната, в одном из углов против двери в чулан стоял умывальник. Рядом с ним небольшое трюмо с зеркалом ему в тон. У противоположной стены стояла небольшая двуспальная кровать. У кровати стояло кресло, а перед узким окном была кожаная кушетка с двумя подушками.
Я неуклюже обошел вокруг кожаного кресла и выглянул в окно. — Все еще идет дождь, — сказал я.
— Да, тихо, — согласилась она, как бы опасаясь, что нас услышат за тонкими стенами. Она нервно наблюдала за мной.
Я снял шляпу и макинтош. — Я лягу здесь на кушетке, — сказал я, направляясь к чулану. — Ложись в постель и попробуй уснуть. Уж скоро утро.
Я повесил шляпу и макинтош в чулане. Бистро стянул галстук и повесил его на вешалку. Когда я вернулся в комнату, она все еще стояла там же и смотрела на меня. Пальто все еще было на ней. Я улыбнулся ей. — Не бойся.
— Я уже не боюсь, — тихо ответила она. Она пересекла комнату и остановилась передо мной. — Теперь я ничего не боюсь, раз ты со мной.