– Это означало бы уничтожение половины человечества. В ваше время почти каждый человек буквально является политиком.
– Говорите по делу! – сердито возразил Курт.
– Политик, как мы привыкли его определять, – это всего лишь тот, кто готов пожертвовать общим благом ради своих целей. Это очень заразная болезнь в те дни, когда альтруизм принимают за трусость или простую глупость. Нет, мы не ошиблись в нашей цели, доктор Джонсон. Мы не можем ускорить созревание расы. Мы можем только надеяться забрать спички, чтобы дети не смогли сжечь дом дотла. В чем бы вы ни сомневались, не сомневайтесь, что мы из будущего или что мы стали причиной смерти Делла. Он только один из многих.
Курт резко обмяк.
– Я действительно сомневался в этом. Я все еще сомневаюсь, но не столь уверенно. И почему?
– Потому что ваше собственное чувство вины подсказывает вам, что вы, Делл и другие подобные вам – буквально спички, которые мы должны отнять. Потому что ваши научные знания преодолели ваше желание не верить. Потому что вы знаете очертания будущего.
– Война после Третьей мировой войны… – пробормотал Курт. – Кто-то сказал, что в ней будут сражаться камнями и копьями, но ваше оружие далеко от камней и копий.
– Возможно, не так уж и далеко, – ответил Сарк, скривив лицо. Он подошел к ближайшему столику и взял помидор и морковку. – Вот наше оружие. Скромное и примитивное, как камни и копья пещерных людей.
– Вы шутите, – ответил Курт, почти готовый улыбнуться.
– Нет. Это окончательное развитие способов биологической войны. Человек – это то, что он ест…
– Так гласит вывеска Делла.
– Мы управляем сотнями садов и ферм, таких как у Делла. Мы работаем с удобрениями, которые поставляем на эти фермы. Эти соединения содержат химикаты, которые в конечном итоге оседают в клетках тех, кто ест эти продукты. Они занимают места в клетках мозга и изменяют человека – или уничтожают его.
– Определенные клетки мозга отвечают за определенные качества. Способы изменения этих клеток были найдены путем введения небольших количеств специфических радиоактивных материалов, которые могут быть внедрены в растительную пищу. Во время Третьей войны с помощью аналогичных методов повсеместно развивалось безумие целых популяций. Здесь мы используем его для достижения гуманных целей.
– Мы просто сдерживаем ученых, ответственных за оружие массового поражения, которое породило наш кошмарный мир. Вы видели перемены, произошедшие в Делле. Вот вам хороший пример того, что мы делаем.
– Но он действительно изменился, – отметил Курт. – Он работал на вас. Разве этого было недостаточно? Почему вы решили, что он должен умереть?
– Обычно мы не хотим убивать, если происходит изменение. Иногда клетки мозга невосприимчивы и негативные качества слишком укоренились. В результате изменений в клетках развивается опухолевая активность. Так произошло и с Деллом. Однако, в его случае, мы были бы вынуждены убить его другим способом, если бы он не умер, как умер. Это он тоже прекрасно понимал. Вот почему он действительно не хотел врачебной помощи.
– Вы, должно быть, сначала свели его с ума!
– Посмотрите сюда, – Сарк подошел к небольшому инструменту и указал на его окуляр, – и ответьте, остаетесь ли вы при своем мнении.
Курт наклонился. От прикосновения Сарка к переключателю вспыхнул свет. Затем перед глазами Курта возникло изображение.
– Делл! – воскликнул он.
Место действия представляло собой обширную и хорошо оборудованную биологическую лабораторию, очень похожую на лаборатории Кэмп-Детрика. Молчаливые техники с лицами в масках под управлением доктора Делла четко выполняли какието действия.
Но что-то было не так. Это был не тот Делл, которого знал Курт.
Сарк словно почувствовал, что Курт понял это, и изображение расширилось и увеличилось, пока лицо Делла не заполнило область обзора целиком. Курт ахнул. Лицо было пустым и отвратительным. Глаза смотрели пристально. Когда изображение вновь отступило, Курт увидел, что Делл передвигался как автомат, почти без собственной воли.
КОГДА ОН, как лунатик, отошел от стола, у двери на короткое время показалась фигура вооруженного охранника. Фигура мрачного капрала в боевой униформе.
Курт поднял глаза, чувствуя тошноту, как будто какое-то внутреннее чувство разгадало значение этой сцены, которое он пока не мог выразить словами.
– Достаточно? – спросил Сарк.