– Что это было?
– Это Делл, каким мог бы стать. Это то, чего он хотел избежать и почему хотел умереть.
– Но что это такое?
– Военная исследовательская лаборатория через двенадцать лет в вашем будущем. Вы знаете, что в ваше время большая часть исследований зашла в тупик, потому что многие ведущие ученые восстали против господства военных. К сожалению, есть много менее выдающихся ученых, и их достаточно для решения большинства поставленных задач – молодежь со свежими докторскими степенями, которую восхищает блеск престижных лабораторий. Но, не имея опыта или воображения, они не могут видеть сквозь блеск или обладать интуицией для полного понимания. Некоторые со временем все поймут, однако, будет слишком поздно, и их заменит новая нетерпеливая молодежь.
– Эта сцена с Деллом…
– Всего через двенадцать лет после того, что вы называете «сегодня». Потребуется более смертоносное оружие, и поэтому будет принят законопроект, о привлечении к работе сопротивляющихся ведущих ученых – при необходимости против их воли.
– Нельзя принудить к творческой работе, – возразил Курт.
Сарк пожал плечами.
– Существуют наркотики, которые творят удивительные и ужасные вещи с человеческим разумом. Они могут принудить к созиданию или бессмысленному разрушению, признанию или возмутительной уловке. Вы видели, как ваши противники в прошлой войне в какой-то мере использовали их. Теперь вы увидели своего друга Делла тем, кем он мог бы стать. Конечно, не те же препараты, но конечный результат тот же.
Ужас Курта сменился упрямым недоверием.
– Америка не стала бы использовать такие методы, – категорично сказал он.
– Сегодня? Нет, – согласился Сарк. – Но когда страна привержена бесчеловечной войне – даже если цель может быть благородной – где та черта, на которой нужно остановиться? Каждая жестокость подготавливает почву для следующей. Даже концентрационные лагеря и центры истребления становятся логической необходимостью. Вы слышали, как ваши противники говорили, что цель оправдывает средства. Вы сами убедились, что средства становятся целью.
– Но Делл мог сбежать, – возразил Курт. – Вы могли бы помочь ему в нашем или в другом времени. Он все еще был бы ценен для вас. Ему не нужно было умирать!
– Не существует такой вещи, как реальное путешествие во времени, – пояснил Сарк. – Или, по крайней мере, в наши дни мы не ничего не придумали. Возможно только отклонение назад ветви Первичного Континуума, чтобы мы могли свидетельствовать, предупреждать, наставлять, получать помощь в спасении будущего. И встреча возможна только в узком секторе нереальности, где ответвление вливается в основной поток. Наши фермы примыкают к таким секторам, но за их пределы мы выйти не можем, и никто из вас не может стать обитателем мира, который вы для нас создали.
– Но я бы хотел, чтобы это было возможно! – ядовито выпалил Сарк. – Мы бы похищали вас миллионами, заставили бы вас смотреть на руины и ужас, позволили бы вам дышать атмосферой, в которой никто не может дышать и жить, единственной атмосферой, которая есть в нашем мире. Да, я бы хотел, чтобы вы стали нашими гостями. Наша проблема стала бы проще. Но это невозможно. Есть только один способ, который нам доступен.
– Поэтому Деллу пришлось уйти. Для него не было спасения, а для нас – безопасности, если бы он остался жив. Его бы выследили, схватили, как зверя, и заставили работать против его воли. Это уже случилось в Первичном Континууме. Ничто не могло отменить этого, кроме смерти, смерти, которая спасет миллиард жизней, потому что он не произведет токсин более смертоносный, чем D. triconus.
Месть в голосе Сарка была почти осязаемой. Невольно Курт отступил от него на шаг. И на мгновение ему показалось, что он понимает этих людей вне времени.
– Что…? – отрывисто начал он. – Что я могу сделать?
– Нам нужно, чтобы вы занялись фермой Делла. Это имеет ключевое значение. Чрезвычайно важен список людей, которых он пытался изменить. Эта работа не должна быть прервана.
– Как вы можете чего-то добиться, работая только здесь? – возразил Курт. – Пока вы подавляете нашу оборону, враги вооружаются до зубов. И когда вы сделаете нас достаточно беспомощными, они нанесут удар.
– Разве я говорил, что мы были настолько ограничены? – ответил Сарк, впервые улыбаясь. – Вы не представляете, что означает свежий овощ на столе московского профессора. В Атомграде спелый помидор стоит фунт урана. Откуда мне знать? Потому что я гулял по улицам Атомграда со своим дедушкой.
– Тогда вы…
В полумраке комнаты лицо Сарка стало жестким и ожесточенным.