Перечисление «доказательств» заняло достаточно продолжительный период времени и сопровождалось не только постоянным цитированием отдельных выдержек из восторженных статей отечественных СМИ, касающихся грандиозных масштабов личности великого князя Алексея Александровича, его братьев и всех Романовых, вместе взятых, но и показом видеороликов, освещающих некоторые события в Москве и не только. Если к восторженным статьям шереметьевских акул пера я был готов, как и к тому, что у ограды нашего МИДа в память о погибших дипломатах опять все будет в цветах, то вот к тому, что толпы простых людей понесут цветы не только к Кремлю, но и к моему особняку — точно нет!
Родитель, наблюдавший за нашей с братьями реакцией, удовлетворенно хмыкнул:
— Вот она, народная любовь! И это еще не все, молодые люди! По всей империи народ находит время прямо посреди рабочего дня забежать в церкви и поставить свечки за здравие государя с государыней, цесаревича и молодых великих князей! Чем вам не консолидация общества вокруг правящего рода?
Пока мы с Колей и Сашей сидели и обалдевали от масштабов консолидации, свое мнение решил высказать скалящийся Кузьмин:
— Да, господа курсанты, попали вы… Как вам теперь бл@дей в особняк таскать без циничного попрания традиционных семейных ценностей, ума не приложу! Да и элементарное посещение вами стриптизников теперь под большим вопросом: патриархальное общество не поймет… Что делать собираетесь?
Братья нахмурились, а Саша спустя непродолжительное время протянул:
— Беда… А я так хотел перед свадебкой оторваться… Видимо, не судьба!
Николай на это только тяжело вздохнул и с надеждой посмотрел на моего отца:
— Дядька Шура, ведь можно будет что-нибудь придумать?
— А что тут придумаешь, Коляшка? — пожал плечами тот. — Разве что проверенных боевых подруг под покровом ночи в особняк к вам доставлять. Есть такие на примете?
— Найдем!
Пока между братьями и их не только любящим, но и понимающим дядей шел самый настоящий торг, касающийся организации регулярного ночного досуга двух находящихся в увольнении курсантов, я вспомнил про свой вчерашний разговор с сестрами, пересел к царственной бабуле и передал ей просьбу Елизаветы насчет посещения малой цирка.
— Вот же паршивка! — делано завозмущалась старушка. — Уже прочухала, через кого именно свои вопросы проще решать! Не через отца с дядей, не через деда, не через сестер, а через любимого старшего брата, способного оказывать влияние на строгую бабушку! Смотри, внучок, сам не заметишь, как твои сестры на шею к тебе залезут и ножки свесят!
— Уже залезли и ножки свесили, бабушка, — улыбался я. — Так что мне передать Елизавете?
— Сама ей позвоню и обрадую малявку, — фыркнула Мария Федоровна. — И заодно выполню сегодня еще одну твою просьбу — свожу наших морячек на обещанный шопинг, раз уж денек более или менее свободный выдался…
Телефоны мы с братьями включили перед самым обедом и тут же приступили к изучению содержимого нашего молодежного чатика. По большому счету, ничего нового мы для себя не открыли — все уже показал и рассказал мой отец, — за исключением того, что кто-то умный сказал молодым аристо о необходимости поучаствовать в возложении цветов к временному мемориалу погибшим дипломатам у ограды МИДа. Причем к этой акции привлекли еще и учащихся Царского лицея во главе с моими сестрами Марией, Варварой и Елизаветой. Трогательный видеосюжет прилагался. Отдельно мы с братьями посмотрели видяшку, снятую Алексией возле нашего особняка, — огромное количество цветов и вереница людей, двигавшаяся по переулку под зорким присмотров дворцовых. Нашу общую реакцию на такой своеобразный перформанс выразил Николай:
— Ладно бы к кремлевской стене цветы несли или к какому-нибудь памятнику, но к нашему особняку!.. Не дай бог в привычку войдет!..
После обеда яхту почтил своим присутствием князь Пожарский, с ходу ставший «плакаться» нам на то, что и его не обошла стороной народная любовь:
— Ладно военный министр с начальником Генерального штаба, министр Внутренних дел, командир Отдельного корпуса жандармов, генеральный прокурор с главным военным, судейские, командиры гвардейских полков и руководство столичной полиции меня за воспитание достойного внука и участие в воспитании двух молодых великих князей поблагодарили, так ведь и простые люди не забыли старика! — Дед Михаил с гордостью показал фотографии уже своего особняка, у забора которого тоже наличествовали цветы. — Прохор, — князь подошел к моему воспитателю, — это в первую очередь твоя заслуга!