Дед обнял смущенного воспитателя, потом повернулся к императору и поклонился:
— Государь, не за себя прошу, а за верного слугу твоего!
Опять поклонившись, князь вытолкал продолжавшего смущаться Прохора прямо пред светлые очи улыбавшегося императора. Тот хмыкнул и кивнул:
— Михаил Николаевич, как всегда, прав, и мне с горечью приходится признавать, что главная заслуга в деле воспитания моего внука Алексея, а также… огранка двух других внуков — Коли и Саши — принадлежит именно вам, Прохор Петрович. От всего рода Романовых хочу сказать вам еще раз огромное спасибо! — Воспитатель поклонился. — Что же касается достойной благодарности, — царственный дед улыбнулся еще шире, — то она как раз сейчас находится на стадии подготовки, и я уверен, что к нашему возвращению на любимую родину будет готова к торжественному вручению. Прохор Петрович, заверяю, вам понравится!
— Не сомневаюсь, государь! — Воспитатель в очередной раз поклонился.
Ближе к четырем часам на яхту поднялась делегация, состоящая из подполковника Михеева, генерала Нарышкина и графа Петрова-Врачинского.
— Государь, — подполковник щелкнул каблуками, — прошу прощения, что отвлекаю от дел, но у нас… ситуация.
— Слушаю, Вова. — Царственный дед как-то сразу подобрался.
— На Владимира Александровича, — Михеев кивнул в сторону Петрова, — буквально час назад вышла небезызвестная вам баронесса фон Мольтке и пригласила графа на завтрашнюю вечеринку в ресторан при отеле «Негреску», где якобы с Владимиром Александровичем, его супругой и сыновьями хотят познакомиться и пообщаться его дальние родственники со всей Европы. Граф взял паузу на подумать и о звонке тут же сообщил мне, а я посчитал своим долгом привлечь уже Алексея Петровича. Доклад закончил.
— Зашевелились, стервятники европейские! — буркнул дед. — Почуяли халяву! Но ничего, мы им поживиться не дадим! — Он кивнул Михееву: — Вова, ты все правильно сделал, молодец! А вы, Владимир Александрович, — теперь все внимание императора было сосредоточено на графе, — не переживайте, все будет в порядке. Но вот соответствующий инструктаж вам и вашей семье надо будет у Алексея Петровича все-таки пройти. Во избежание, так сказать…
— Конечно, государь, — поклонился дядька Вова.
— Вы свое генеалогическое древо изучили, как я вам велел?
— Изучили, государь. В том числе и основные наши родственные связи в Европе, но там столько фамилий и имен, в том числе и труднопроизносимых, что голова кругом идет!
Император хохотнул:
— Могу себе представить, у Романовых аналогичная ситуация! Но тем не менее надо хорошенько запомнить хотя бы тех, чей род до сих пор не пресекся. Особенно хорошо свою родословную должен знать ваш старший сын Александр, ради которого и организуется весь этот всеевропейский шабаш. Владимир Александрович, — царственный дед добавил выразительности в голос, — мы на вас очень рассчитываем.
— Мы не подведем, государь…
Перед самым своим уходом с яхты Владимир Александрович Петров успел со мной переговорить и убедиться, что «с Пожарским все, как всегда, в полном порядке». На мой вопрос касательно Шурки дядька Вова только отмахнулся:
— Должен скоро из Ниццы со своей реставрации вернуться. Третий день уже грязный как черт приезжает. Но довольный…
Ближе к вечеру, когда царственная бабуля вместе с довольными морячками вернулись с шопинга и старшие Романовы с князем Пожарским удалились в отель, я позвонил сначала Алексии, потом сестрам, которые теперь в шутку обращались ко мне не иначе как Грозный, и закончил телефонное общение на Соне, которая поделилась со мной своим искренним возмущением по поводу грязных происков польских журналюг. Я посоветовал девушке не обращать внимания на подобные злобные выпады, которых в будущем ожидается еще много, и поинтересовался, как они с молодежью проводят время. Все было стандартно: совместный обед и поход на пляж, разбавленный в отсутствие Прохора Петровича активными играми, коими стали волейбол и футбол. От поездок на мотах и автомобилях, а также от посещения ночного клуба было решено отказаться в связи с последними не очень приятными событиями.