— Присмотрим, — заверил я.
— Хорошо, — кивнул девушка. — Но у тебя есть полчаса. Может, пошалим? — она с улыбкой мотнула головой в сторону спальни.
А мне даже не пришлось прислушиваться к собственному организму, чтобы схватить Вику и поволочь в спальню, не обращая никакого внимания на её смешки и попытки вырваться.
— Организм во время похмелья думает, что умирает! — рычал я вычитанное где-то. — А потому инстинкт размножения рода в нём силён, как никогда! Щас я тебя, ведьма!..
Через полчаса я был в большой гостиной на первом этаже. Отца с Прохором и Иваном пришлось ждать ещё минут пятнадцать, а время я скоротал за разговором с Михеевым, который в общих чертах и рассказал, как мы с отцом оказались в особняке:
— Так вы мне с отцовского номера позвонили, Алексей Александрович, и приказали срочно приехать к Бутырке, мол, у вас там какие-то планы на ночь организовались, вот я и явился. Вы меня уже ждали около центрального входа в тюрьму и сходу заявили, что едем в «Русскую избу» продолжать веселье. А по дороге мне всё-таки удалось уговорить вас заехать в особняк и переодеться, потому как лицам императорского рода невместно появляться в… несколько помятом виде даже в вашем собственном ресторане. А когда приехали, умудрился набрать Вяземскую, чтоб она вас встретила и уговорила остаться дома, что у неё и получилось.
Пипец! С алкоголем надо завязывать! Спасибо тебе, Виктория, что мы дальше веселиться не поехали!
— Владимир Иванович, спасибо вам огромное! — поблагодарил я его. — Вы сделали все правильно! А императору кто доложился, тоже вы? — И, заметив, как напрягся ротмистр, сразу же его успокоил: — Владимир Иванович, я прекрасно понимаю, что это часть вашей работы, просто хочу восстановить всю картину целиком…
— Государь уже знал, что вы покинули Бутырку… Это именно он мне позвонил и приказал любыми способами удержать вас в особняке.
— Понятно…
Царственного деда тоже можно было понять, сохранение репутации, все дела…
— А Михаил Николаевич сильно возмущался, когда приехал?
— Князь был очень злой, Алексей Александрович, и задавал аналогичные вашим вопросы. А после того как узнал, что в особняке с визитом был государь, самым натуральным образом плюнул и ухал к себе.
Да, славно мы с папашей посидели, ничего не скажешь!
А вот и сам мой родитель, легок на помине, в прохоровском спортивном костюме, с двумя бутылками вина в руках и в прекрасном настроении. За ним шли воспитатель с Иваном.
— Ну что, — отец с разбегу плюхнулся в кресло и только потом поставил бутылки на стол. — Кто из вас поведает историю нашего с сыном пьянства? — ухмыльнулся папаша. — Прохор ничего не говорит, как его ни пытал, а вот ты, Иван, я вижу, прямо горишь желанием!
— Ну не то чтобы очень, но рассказать есть что… — хмыкнул тот. — Вам с какого момента?
— С самого начала.
— Хорошо. В самом начале, когда только ушла государыня с великими княжнами, вы с царевичем сидели очень даже культурно, а вот потом…
А вот потом контроль над ситуацией под влиянием непомерного употребление алкоголя, со слов Колдуна, был полностью и безвозвратно утерян: душевные разговоры за жизнь и проникновенные тосты ввиду отсутствия музыкального сопровождения в виде даже самой завалящей магнитолы плавно привели к самостоятельному и крайне душевному исполнению застольных песен. «Ой, мороз, мороз…» была пропета два раза, «Валенки» один раз, «По Дону гуляет казак молодой» трижды. А вот когда мы с отцом затянули «Чёрный ворон», дед Михаил, «дежуривший» все это время вместе с Прохором и Иваном в коридоре, понял, что дело плохо, и решил прекратить эти затянувшиеся пьяные посиделки, но был благополучно послан цесаревичем далеко и надолго под предлогом того, что князь, видите ли, мешает его общению с сыном.
— Ну, тут этот сын и засадил папаше с правой, да так, что этот самый папаша в полёте койку разворотил, — ухмыльнулся Кузьмин. — А грозный сын встаёт такой и говорит: «Ещё раз деду что-нибудь подобное скажешь, покалечу».
Я схватился за голову и виновато посмотрел на отца:
— Извини, пап, не в себе был…
— Да ты-то тут при чём? — нахмурился он. — Я за дело получил. — И спросил у Кузьмина. — А что князь?
— А тот посмотрел на вас и заявил: «Делайте вы что хотите! Я в дела Романовых больше не лезу! Хватит с меня!» Развернулся и ушел к себе в камеру. А мы остались с Прохором в коридоре следить, чтобы вы друг друга не поубивали. А в том, что вы это можете, мы как бы и не сомневались…