— Алексей, ты не забыл, что тебе сегодня еще в Кремль ехать? — после обмена приветствиями и поздравлениями с Наступившим напомнил мне Пафнутьев. — Так что, как говорится, ни капли в рот!
— Все помню, Виталий Борисович. Чая-то хоть можно?
— Не возражаю. И позвони отцу, согласуй с ним время визита.
— Хорошо.
С отцом договорились, что в Кремль я подъеду к двум часам дня. Убрав телефон, отправился на кухню, где полюбезничал с нашими дамами, заодно и выяснил перспективы скорого приема пищи — в Кремле мне явно будет не до этого.
— А наши любители кремлевских елок еще не поднимались? — поинтересовался у Михеева, когда вернулся в столовую. — Они вообще когда вернулись?
— В восьмом часу утра, — хмыкнул тот. — Как мне доложили, Рембрандт был в адекватном состоянии, а вот великие князья… — он опять хмыкнул, — в уже привычном, только без… снегурочек, — ротмистр покосился в сторону сыновей. — Кстати, Николаю с Александром сегодня тоже надо в Кремль явиться, родичи их только при этом условии вчера отпустили.
— После обеда выползут, — отмахнулся с улыбкой я, — парни они тренированные, к родичам явятся без следов обильных… утренних возлияний.
Тут как раз закончили свою беседу Прохор с Владимиром Александровичем. Родитель моего друга выглядел очень довольным, а о причинах мне тут же шепнул усевшийся рядом воспитатель:
— Доложился про вложения нашего художественного гения и его возможные профессиональные перспективы на международном поприще после визита французского короля. Владимир Александрович весьма впечатлен.
— Это-то ясно, — ухмыльнулся я, — сам-то как? Доволен новогодней ночью?
— Тихо ты! — «зашипел» на меня Прохор, состроивший «страшную» физиономию. — Катя просто спала у меня в спальне, а я сам на диване в гостиной!
— До свадьбы ни-ни? — продолжал я ухмыляться, а воспитатель кивнул. — Стесняюсь спросить, это было предложено Екатериной или тобой?
— Это подразумевалось, — буркнул он. — И закончили с темой. Когда в Кремль поедем?
— К двум.
— Нормально, как раз успеем спокойно поесть и переодеться.
— Вчерашний костюм только не надевай.
— Это еще почему?
— Тебя в нем будущая жена отправила ночевать в гостиную. Представь, что Романовы с тобой могут сделать? — я сдавленно засмеялся.
— Тьфу на тебя, Лешка! И еще раз тьфу!..
***
Когда за отцом и довольной подарком Елизаветой закрылась дверь, Мария с Варварой мне заявили:
— Лешенька, ну пожалуйста, ну поехали в Монако! Папа обещал нас у дедушки и бабушки отпросить, если ты с нами поедешь! Ну поехали! Мы и так никуда из этой проклятой Москвы не выбираемся! — сестры явно сдерживались из последних сил, чтобы не расплакаться.
— Какое еще, к черту, Монако? — растерялся я. — Мне отец ничего не сказал, хотя мы с ним успели много чего обсудить, пока к вам не поднялись…
— В княжество Монако! — сестры придвинулись ближе и стали преданно заглядывать мне в глаза. — Кристинка Гримальди сегодня утром на елке всех приглашала…
— С этого места поподробнее! — вздохнул я. — И вообще, Гримальди с Петровым в Питер собирались на каникулах… Если я ничего не путаю…
— Не путаешь, — кивнула Мария. — Но сначала прилетела ее подружка Стефания, которая в Питере уже была, а потом с Викой трагедия случилась, вот Кристинка и заскучала по дому…
Выяснилось, что на самом деле инициатором поездки в Монако являлась хитрая Стефания, которая и «подбила» Кристину на подобные мысли. К этому выводу Мария с Варварой пришли с помощью нашего родителя, устроившего дочерям форменный допрос с выяснением всех подробностей их похода на елку.
— Именно Стеша всем растрепала про возможность поехать, а там и Джузи подключился, особенно напирая на то, что в Монако на каникулы сейчас собирается вся родовитая молодежь Европы.
— И зачем это Стефании? — спросил я, уже догадываясь, какой получу ответ.
— Лешка, — Мария с Варварой улыбались, — а ты догадайся с одного раза!
— Ладно, идем дальше. Кто еще желает поехать?
— Да все хотят, все наши друзья, даже Демидова с Хачатурян вместе с остальными курсантами, но после того, как Петров во всеуслышание Гримальди заявил, что без тебя никуда не поедет, приуныли и поняли — без великого князя Алексея Александровича и нас двоих старшие родичи наших друзей в Монако не отпустят. Вот они и делегировали нас с Варей, чтобы мы тебя уговорили.
— А как же бал?
— Четвертого утром и вылетим…
— Что отец по этому поводу сказал?
— Сказал, что не против, да и тебе надо голову проветрить. Лешка, ну давай, соглашайся! Мы же не так часто тебя о чем-то просим!
А глазки-то какие сделали умоляющие! А мордашки какие просящие! Прав был покойный Бирюков, погорю я на бабах, ой, погорю!
И опять еле уловимый образ Виктории перед глазами…
Комок в груди…
Горькое чувство вины с желанием горы свернуть ради младших сестренок…
Соберись, Алексей! Найди в себе силы хотя бы не соглашаться сразу!
— Сейчас ничего обещать не могу, сестренки. Буду думать.
— Когда ты дашь нам свой положительный ответ, братик? — заулыбались они. — Нам же платьишки надо собирать, купальники, друзей предупредить…
— Крайний срок — завтра вечером. Договорились?
Мария с Варварой переглянулись и дружно взвизгнули, после чего кинулись мне на шею.
— Задушите же!
А про себя подумал: «Сессия закончится, выпрошу у Пафнутьева толкового психиатра, пусть доктор мне мозги на место поставит! Иначе эти две чертовки так и будут мной вертеть!»
— Лешенька, а твоя Панцулая нам понравилась, милая девочка! — заявила Мария, когда они с Варей успокоились и сели обратно на диван. — Только вот я не поняла, почему с ней Демидова так возится? Я бы на месте Женьки этой Елене глазки выцарапала.
— У Демидовой приказ Панцулаю опекать, — хмыкнул я.
— А еще какие-нибудь пояснения будут? — Маша сделала вид, что недовольна.
— А надо? — опять хмыкнул я.
— Конечно надо! Мы с Варей очень переживаем за Аню Шереметьеву! А ты опять заводишь интрижку на стороне! Еще и демонстративно свою пассию в наш круг вводишь! — Теперь хмурилась и Варвара. — Алексей, мы понимаем, что тебе на репутацию плевать, подумай хотя бы о Елене и о том, каково приходится бедненькой Аннушке!
— Панцулаи — дальние родственники Пожарских, — улыбнулся я, вспоминая тот разговор с отцом. — Таких пояснений, надеюсь, вам будет достаточно, сестренки?
Они опять переглянулись и кивнули с тем же недовольным видом:
— А предупредить не мог? Мы-то уже себе напредставляли всякого!
— Чтобы все в училище узнали и принялись носиться с Леной как с принцессой?
— Мы бы никому не сказали!
— А любимой подружке Аннушке, чтобы она, бедняжка, не переживала? А Дюше Долгорукому? А Инге с Наташей по секрету всему свету? А Жене Демидовой с целью поставить ту на место?
— Ты злой, Лешка! — «обиделись» они. — Твои беспочвенные инсинуации очень сильно нас ранят! — и уже гораздо «теплее», да еще и с активными взмахами ресницами. — Но вот если соберешься с нами в Монако, мы, так и быть, готовы тебя простить, любимый братик, и все забыть…
— Любимый братик, так и быть, подумает и завтра к вечеру сообщит вам свое положительное решение. А теперь, любимые сестренки, прошу меня простить, надо поздравить с праздником любимых дедушку и бабушку…
— Как сам, внучок? Отошел? — сходу спросил император.
— Нормально все со мной.
— Вот и замечательно, вот и молодец… Ты сейчас от сестер?
— Да.
— В Монако поехать эти маленькие паршивки тебя уговаривали?
— Уговаривали. Отец поделился? — Дед с бабкой кивнули.
— Уломали?
— Не смог отказать, но Маша с Варей об этом узнают только завтра вечером.
— Правильно сделал, что сразу не согласился, а то… — дед хмыкнул. — Ты-то сегодня к себе в особняк уедешь, а нам с бабушкой и Сашей от этих двух пигалиц прятаться придется — весь мозг нам съедят, чтобы мы на твое решение повлияли. Еще и вашего дядьку Николая подговаривать начнут, чтобы он в качестве любимца бабушки свои интриги плести начал. А ты съезди в Монако, Алексей, тебе проветриться надо. Заодно и знакомства нужные заведешь.