- Больше не буду ничего есть, - пробормотала Невеньен. – Только фрукты. Целиком.
- Вы в самом деле думаете, что единственный способ от вас избавиться – это подсыпать яд? – скептически заметил Тьер.
Обнадежил, ничего не скажешь.
Она уронила голову на сложенные на столе руки, чувствуя, как к горлу подкатывается отчаяние. Пречистые Небеса, как же она устала! Как будто ей и без этого предателя мало проблем… Из-за него пострадала Эсти. Кто будет следующим? Иньит? Он ведь тоже мог сегодня съесть это проклятое печенье.
За у входа в шатер кто-то зашумел.
- Моя королева, разрешите войти.
- Да, Окарьет. Что случилось?
Полог приподнялся, и в просвете появился секретарь. Его круглое лицо вспотело, а взмокшие вихры торчали в разные стороны. Работы у него с утра увеличилось – он носился по всему лагерю, собирая для госпожи сведения, которые нельзя было доверить никому другому. Гибель Эсти, случившаяся у всех на глазах, не могла не вызвать неприятных слухов, и Невеньен поспешила объявить, что служанка мучилась желудком уже давно и скончалась от того, что в условиях военного похода не смогла поддерживать предписанную лекарем диету. К счастью, распространению нужной молвы поспособствовал и маг, который охранял Нэнью в Серебряных Прудах. Он, похоже, искренне верил, что обе женщины умерли от тяжелого вида несварения. Или же был умнее, чем кажется.
Вместе с секретарем в шатер вступил хмурый Парди, не спускавший с секретаря пристального взгляда. Телохранителям было четко приказано охранять королеву от всех, исключая Тьера.
- Записка от лорда Мелорьеса, моя королева, - Окарьет протянул ей заклеенный воском конверт.
Невеньен уже подняла руку, но Тьер неожиданно перехватил ее запястье.
- Стойте. Юноша, вскрой этот конверт.
В другое время эта предосторожность показалась бы излишней, если не смехотворной. Но не сейчас. Невеньен кивнула Парди, чтобы он подчинился советнику. Юноша неаккуратно порвал бумагу, случайно испортив и лежащую внутри записку. Убедившись, что там нет ничего опасного, он передал ее королеве, и Невеньен всмотрелась в каллиграфический почерк Мелорьеса.
- Он просит созвать совет, - с удивлением произнесла она, дождавшись, пока секретарь и маг выйдут. – Хочет обсудить на нем личность вероятного предателя. Почему он не может объявить об этом на суде?
Предполагалось, что сначала будут получены доказательства вины предателя, его схватят, а затем устроят публичный суд по всем правилам. Какой смысл выносить это на совет и переливать из пустого в порожнее, если дел, которые нуждаются в срочном решении, и без того навалом?
- Ответ может быть только один. Мелорьес подозревает кого-то из ваших близких и боится, что публичный суд вызовет грандиозный скандал.
- Замечательно, - упавшим голосом произнесла Невеньен.
Вот только грандиозного скандала ей и не хватало.
* * *
Невеньен стояла у западных ворот и ждала прибытия отряда лорда Боссьера, который уже показался впереди и поворачивал с Тарамилской дороги к лагерю. Рядом посмеивался в щетину Ламан, довольный, как малый ребенок, из-за того что успел прийти раньше генерала Стьида, с которым они теперь соперничали за власть. За его широкой спиной стояла Бьелен. Тьер обязал ее встречать каждого гостя. Его цель была проста – мужчины, приезжавшие злыми и уставшими, если не оттаивали при виде красавицы, то по крайней мере сдерживались от того, чтобы выплеснуть свои эмоции в присутствии леди, которая выспрашивала об их потребностях и провожала по лагерю. Бьелен такому применению ее дипломатического таланта не слишком радовалась, да и расчет Тьера оправдывался не всегда. Например, один из посланников Гередьеса ехидно заметил, что «там, где заправляют бабы, успеха никогда не будет».
Это относилось к одной Бьелен. Невеньен, хотя факелы слепил ее заплаканные глаза, знала, что все взгляды устремлены на нее. Может быть, она и не перестала быть марионеткой, но уже превратилась в нечто большее. За ней пристально наблюдал весь лагерь. Даже тем, кто знал об истинной роли главного советника, было интересно, что представляет собой королева и как она поведет себя в непростой ситуации. Некоторые откровенно проверяли ее на прочность, и не только генерал Стьид. Иногда казалось, будто это делает сам Тьер. Это он заставил ее встречать отряд лорда Боссьера, и Невеньен не сопротивлялась лишь потому, что осознавала его правоту. Союзнику следовало продемонстрировать важность его вклада в общее дело, а люди должны были видеть вместо растерянной девушки, которая печалится по погибшей служанке, уверенную в себе правительницу. Не просто «бабу», а женщину, которая так или иначе добьется своего.