Она ожидала увидеть что-то соответствующее легендам, ходящим вокруг Иньита, например обстановку разбойничьей пещеры или притона пьяниц. Истина ее разочаровала. Гостиная походила скорее на неопрятное жилище холостяка, который равнодушен к уюту. Слуги вычищали камин, стирали пыль с полок, но ничего не могли сделать с небрежно разбросанными бумагами, забытой в углу книгой или сваленными на читальном столике принадлежностями по уходу за оружием. На стенах вместо украшений висели мечи с богато отделанными эфесами, а единственный гобелен, облитый с краю вином, изображал сцену охоты. На комоде блестел золотой сервиз, инкрустированный рубинами, - непомерная роскошь для человека, чье состояние было нажито совсем недавно. Деревянную панель над камином покрывали глубокие шрамы, а на полу под ней валялись свежие щепки. Кто-то упражнялся в метании ножей, не жалея о том, что прекрасная резьба будет безнадежно испорчена. В конце комнаты, у растворенного окна, стоял небольшой стол, накрытый на две персоны. Иньит в темно-синем камзоле любовался садом. Услышав скрип двери, он поднялся с маленького диванчика, обитого бархатом, и протянул Невеньен руку.
- Моя королева, я очень рад, что вы нашли время навестить меня.
Какое-то мгновение она колебалась, идти ли ей дальше. Беспорядок производил на нее удручающее, если не отталкивающее впечатление. Не зря она сначала выбрала стезю богини порядка Тельет, пока после замужества ей не посоветовали стать прихожанкой храма Небес и Бездны, чей культ в Кинаме был более популярен. Вспомнив, какой развал в личных комнатах Акельена, которые он не делил с ней, она все же вложила свою ладонь в руку Иньита. Мужчины все одинаковы, и с этим ничего не поделаешь.
Мозоли лорда царапнули нежную кожу Невеньен, и она с удивлением заметила, что его ногти лишь чуть-чуть длиннее, чем у слуг. Причем он не носил металлические когти - кольца-накладки, которые дозволялось надевать воинам благородного происхождения из-за того, что ногти мешали им в сражениях. Оглянувшись, Невеньен увидела, что накладки лежат на комоде рядом с сервизом. Видимо, детство, проведенное в бедности, наложило на Иньита такой же отпечаток, как и на Акельена, который обладал огромным количеством неприличествующих королю привычек. Иньита, по крайней мере, нельзя обвинить в неухоженности.
Обменявшись несколькими вежливыми фразами - о погоде и прочих ничего не значащих мелочах, - они сели за стол. Его маленькие размеры не давали разместить на нем много еды, и Невеньен порадовалась, что перекусила час назад. Судя по скромной порции Иньита, он и не намеревался устраивать настоящий ужин. Зато бутылка вина и поднос с пирожными намекали на продолжительную беседу. Невеньен забеспокоилась, не увидев пузатого чайника, который всегда готовили для нее. Не собирается ли лорд ее опоить? Или, внушила она себе успокаивающую мысль, он видит в ней взрослую женщину, которая не отгораживается от мужчины чайником.
Иньит улыбнулся, когда гостья отпила из бокала.
- Вам нравится? Оно не из запасов поместья, его везли для меня из южных земель, - сказал лорд.
Вино явно разбавили и, возможно, подсластили. Во всяком случае, оно было лучше той гадости, которую ей приходилось пить на собственной свадьбе и от которой у нее сворачивались язык и желудок. Вряд ли Иньит пил разбавленное вино каждый день, скорее всего, он пытался угодить королеве. Не сказать, что у него получилось - напиток все равно не казался Невеньен приятным, - но сообщать ему об этом не стоило.
- У него мягкий вкус, - похвалила она.
- Да, - кивнул Иньит. - Я знал, что вам понравится. Похоже, вы совершенно не против некоторых отклонений от традиций.
Неаккуратно поставленный бокал из синего хрусталя зазвенел, ударившись о край металлического блюда. Невеньен стало дурно, но не из-за самоуверенности лорда, а от собственной беспредельной глупости. Правила требовали от замужней женщины, чтобы она, собираясь посетить одинокого мужчину, получила сначала на это разрешение от мужа, а тот должен был послать с ней своего доверенного. Невеньен просто выкинула это из головы, решив, что в поместье, где все у всех на виду, ей это не понадобится. А ведь ее столько раз предупреждали! Оставалось молиться, чтобы ее вольность никто не заметил. В конце концов, Эсти всегда сможет подтвердить, что ее госпожа не делала ничего непристойного.
Грубый голос верзилы подсказал Невеньен, как перевести тему и замять неловкость.
- Ваш слуга все время носит с собой меч, хотя поместье хорошо охраняется солдатами. К чему вам такое отклонение от традиций?
- Моя королева, вы поистине проницательнее, чем я думал. Так скоро подходить к волнующим меня вопросам... - Иньит прищурился и с деланным беспокойством покачал головой.
Мать очень долго учила Невеньен непринужденно смеяться, когда наружу стремятся вырваться совсем иные эмоции. Вот и сейчас, когда у нее внутри все напряглось, смех получился вполне естественным. Какие вопросы, связанные с мечами и охраной, могут его волновать? И главное - причем здесь королева?
- Бирди сопровождает меня повсюду, - тем временем объяснял Иньит. - Я часто путешествую, а на дорогах сейчас неспокойно. Я и сам немного фехтую, - он улыбнулся с притворной скромностью, - но все же предпочитаю, чтобы мне кто-то прикрывал спину. У Бирди это отлично получается. А что до того, почему он не снимает меч даже в поместье, то... береженого Небеса берегут.
- То есть вы считаете, что в поместье опасно?
Иньит отставил тарелку и заглянул девушке в глаза.
- А я могу говорить прямо? - понизив голос, спросил он.
Она оглянулась и вдруг осознала, что место у раскрытого окна выбрано вовсе не ради хорошего вида и свежего воздуха. Эсти и Бирди сидели у двери; служанка, отодвинувшаяся как можно дальше от верзилы, с вымученной улыбкой что-то ему отвечала. Они не слушали разговор господ, да и не могли бы его услышать - пение птиц и шум ветра заглушали звуки, делая слова неразборчивыми.
Пожалуй, у Иньита стоит поучиться тому, как заманивать дичь в свои сети. Только Невеньен не нравилось, что в роли дичи сегодня выступила она.
- Конечно, вы можете, - тихо разрешила она.
В темных, почти черных глазах лорда засветилось удовольствие. Он не сомневался, что ему позволят говорить.
- Скажите, моя королева, почему вы считаете, что в поместье не опасно? - Невеньен растерялась, и он уточнил свой вопрос: - Почему Тэрьин не нападает на нас, не пытается уничтожить рассадник мятежников?
- Потому что казна Кинамы истощена, а войска истрепаны в междоусобицах, - осторожно ответила Невеньен. Ответ на вопрос был вроде бы очевидным, но, может, Иньит знает больше, чем она? - Тэрьин на троне всего год, он на грани смерти после очередного покушения, и ему не до расправы над нами. Он понимает, что может умереть в середине новой гражданской войны, и тогда победителем станет истинный король.
- Тэрьин болен, но только его лекарю известно, на грани смерти он или нет, - поправил Иньит. - Вы не думали о том, что временное затишье может быть его хитрой стратегией?
- Не исключено, - Невеньен пожала плечами.
Теперь она уже не радовалась тому, что собеседник воспринимает ее не как ребенка. И отец, и Акельен были уверены, что политика - дело не женское, и берегли невинный детский разум Невеньен от грязных интриг. Так, во всяком случае, всегда говорил отец, отправляя дочь в ее комнату, когда среди гостей начинались пространные рассуждения на эту тему. Лишь Тьер считал необходимым рассказывать королеве, какая сейчас в королевстве ситуация, но усилий главного советника не хватало, чтобы просветить подопечную.
Кажется, Иньит догадался о ее полнейшей некомпетентности. Он откинулся назад и изучал гостью взглядом.
- Моя прекрасная королева, почему вы так мало интересуетесь проблемами страны, которая однажды будет вашей, и жизнями людей, которые принадлежат вам?
В его голосе звучали одновременно печаль и обещание. Невеньен нахмурилась. Уж кому ее упрекать, так точно не ему.
- А что я могу сделать? У меня есть супруг, истинный король, - напомнила она, отпив еще глоток из бокала. - Он и должен управлять государством, а я могу лишь его поддерживать...