— Плохое предзнаменование, — пробормотала Невеньен. Голос старухи, запрещающий истинному королю покидать поместье, звучал голосом богов.
В Кинаме был всего один человек, который мог засвидетельствовать, что Акельен — внебрачный сын Ильемена Идущего, и этим человеком была Кеса, женщина, которую только что уволокли со двора. Увы, она с годами тронулась умом. Для нее погибший десять лет назад Ильемен был жив, а Акельен навсегда остался всего лишь Гемми, безродным мальчиком-слугой. Он рвал и метал, когда слышал это имя, а его настроение портилось на весь день. Хуже этого начала путешествия не придумаешь.
Король, похоже, считал так же.
— Живее, сукины дети, живее! — заорал на слуг.
Как назло, рядом с ним в этот момент поскользнулся помощник конюха, юноша-сасаа. Пытаясь удержаться, он случайно задел карету и сильно ее толкнул. Ему это не помогло — он все равно упал на колено, но Акельен, который задирал ногу, чтобы вернуться к Вьиту, из-за него пошатнулся.
— Тупица! — выкрикнул король, разворачиваясь и пиная поднимающегося с земли сасаа ногой в лицо.
Слуга рухнул в грязь, раскинув руки. Невеньен охнула. Какая жестокость! Из носа сасаа потекла красная струйка. Он схватился за лицо, размазывая кровь и грязный отпечаток сапога Акельена по безусым губам. Затем, опомнившись, подскочил и поклонился, бормоча извинения. В его глазах стояли слезы боли. Король не обратил на него никакого внимания — он уже забрался в карету, хлопнув дверцей.
Слуга поспешно убежал в конюшню, так и не отняв руку от кровоточащего лица. Будь он кинамцем, Акельен не поступил бы так, однако подобное обращение с сасаа всеми считалось нормальным. Отец Невеньен тоже часто бил слуг-южан, причем ограничивался выговором за те же проступки, если их совершали кинамцы. Но разве это правильно? Не существовало никаких законов, по которым сасаа должны были занимать более низкое положение, чем другие граждане страны. Когда северяне завоевали Тьерру — так называлось государство на землях, которые теперь были в Кинаме центральными, — тьеррцы не превратились в рабов, даже наоборот, со временем подавили северян численностью и стали играть большую роль в государстве. Учителя истории и политики говорили, что благодаря этому Кинама превратилась в могущественную державу. И поведение Акельена… Невеньен тяжело вздохнула. Король не должен так относиться к подданным, кем бы они ни были. Почему он этого не понимает? И не начнет ли он — пальцы девушки кольнуло холодом стекла — когда-нибудь обращаться с женой так же, как с сасаа?
Нет. Она его перевоспитает, вот что она сделает.
За ширмой закашлялся Лэмьет, нетерпеливо зашуршала Эсти. Всем, в том числе и Невеньен, надоело сидеть в молитвенной комнате, но от традиций было никуда не деться. Королева провожала своего мужа, не выходя из поместья, потом закрывалась в храме или специальном помещении и молилась Небесам, чтобы королю в поездке сопутствовала удача. Однако Невеньен успела три раза прочитать предписанные молитвы и еще попросить Тельет о заступничестве, а карета Акельена до сих пор стояла внизу. Соблюдая порядок, девушка не выходила из комнаты, по крайней мере затем, чтобы не сталкиваться с мельтешащими слугами. Они носились так, будто узнали о готовящемся путешествии только что, хотя о нем объявили три дня назад.
Невеньен села на стул и принялась ждать. Это единственное, что оставалось делать верной жене. После отъезда мужа королеве запрещалось покидать дом, точнее, не рекомендовалось — с веками жесткие требования традиций ослабли. Впрочем, Невеньен некуда было уйти из Серебряных Прудов. Она горестно подумала, что Иньит совершенно прав, называя и ее, и всех поселившихся здесь лордов куклами. Они действительно куклы, которые без воли хозяина не способны покинуть свою полку.
Миновало еще полчаса, прежде чем король и его сопровождающие наконец тронулись с места. Убедившись, что карета исчезла за горизонтом, Невеньен попросила Эсти отодвинуть ширму и направилась в свои покои. Лестница в середине коридора навеяла на нее воспоминания о трех предыдущих вечерах. Королева, уходя от Иньита, не могла определить, это она раскачивается или ступеньки так расшатались, что убегают из-под ног. Лишь после третьего ужина с лордом и этого опыта со спуском — а еще пренеприятнейшей ночи в обнимку с тазиком — она поняла, что вино вовсе не разбавленное и ударяет в голову ничем не хуже обычного. Эсти, к счастью, быстро сообразила, чем помочь госпоже, и принесла утром чай с какими-то травами от головной боли.
Сегодня встречи с Иньитом не будет — через несколько часов он, вслед за Акельеном, собирался отлучиться из поместья по своим делам, и Невеньен не знала, огорчаться этому или радоваться. Она поразительно быстро успела привыкнуть к его компании и заговорщицким улыбкам на советах. Акельен так и не заметил, что его жена пропадает по вечерам, и ничто не мешало королеве присоединяться к лорду-разбойнику в час перед закатом.