— Ну, это еще не все, — улыбнулся Анатолий. — До сих пор сохранились легенды о подземных городах, где люди ходят вверх ногами, о гигантских птицах с тремя головами, о том, что в Сибири есть реки, где камни на дне из чистого золота. Какие только сказки не сочиняли даже в шестнадцатом веке, когда началась колонизация территорий за Уралом! Теперь тебе ясно, насколько осторожно и разборчиво нужно относиться к иностранным опусам о Сибири? Большинство из них написаны по слухам, наугад, а публика, которая их читала, знала о сибирских землях и того меньше, поэтому не могла ни возразить, ни опровергнуть эти домыслы. Порой в такую чушь верили! И что немаловажно, эта чушь расползалась и по другим творениям таких же горе-писак. Да что там Сибирь! Еще в семнадцатом веке подобные небылицы о России ходили по всей Европе, и это при том, что Московское государство занимало огромную территорию — четыреста пятьдесят немецких миль [3]в длину и двести сорок миль в ширину. Россия и в те времена даже без Сибири была самым крупным европейским государством.
— Я поняла, насколько эта книга важна для тебя, — тихо сказала Татьяна, — но пока ничем не могу помочь. Ты пытался как-то ее искать? Узнавал о судьбе Бауэра? Может, архивы сохранились?
— Пытался, но без особого успеха. Правда, удалось узнать, что после уничтожения книги он бежал в Швецию. И там его следы затерялись. Так что те его сочинения, что хранились в вашей семье, скорее всего, единственные, которые уцелели. Вернее, надеюсь, что уцелели и со временем обязательно найдутся.
— Дай бог! — Татьяна пожала плечами. — Я поговорю с папой. Вдруг он знает больше. Но вряд ли…
— В истории были прецеденты. Находились и более древние документы! К примеру, записки Николая Спафария — русского посла в Китае в конце семнадцатого века — были в двух книгах: один том посвящен Китаю, в другом — описание пути посольства Спафария через Сибирь. Надо сказать, весьма подробное и толковое для того времени. Так вот, китайский том в архивах присутствовал, а сибирский исчез. Его долго считали пропавшим. Видимо, неудобная информация о Сибири кому-то помешала, и ее просто уничтожили. Но неожиданно, через двести с лишним лет, в 1880 году сибирский том Спафария отыскался. Как ты думаешь где? Да там же, где и первый хранился, — в Китайских делах архива Министерства иностранных дел. Так что в наших архивах копать — не перекопать!
Он глянул поверх головы Татьяны и весело возвестил:
— Вот наконец-то и наш дендролог пожаловал! Сейчас поедем!
Татьяна оглянулась. К ним направлялся невысокий молодой человек в очках, с короткой рыжей бородкой, в шортах, застиранной ковбойке, расстегнутой на груди, и в бейсболке козырьком назад.
— О, это и есть ваша прекрасная гостья, Анатолий Георгиевич? — справился дендролог и протянул ей руку. — Будем знакомы! Игорь Полежаев!
— Таня, — она пожала его ладонь с твердыми бугорками мозолей и спросила: — Вы изучаете растения?
— Я — специалист по дендрохронологии, — улыбнулся Игорь. — Определяю возраст деревянных сооружений. Ведь острог рубили из бревен, которые заготавливали поблизости. Но сначала нужно найти живые деревья, которым лет этак триста-четыреста, чтобы было с чем сравнивать. Нелегкая задача, но я уже нашел в распадках две лиственницы и несколько сосен. Иногда, конечно, бревна не сразу шли на постройку, а года через два-три, но для археологов это не сроки. Главное, бревна отыскать или хотя бы большие фрагменты, тогда по годовым кольцам определим точное время возведения острога.
— До сих пор сомневаетесь? — удивилась Татьяна. — Не верится, что нашли Абасугский острог?
— Документам доверяй, но раз сто проверяй, — усмехнулся Анатолий. — Освоение Сибири шло по наезженной колее. Импровизация не допускалась. Остроги, которые строились без дозволения свыше, разрушались. Сибирский приказ жестко контролировал и проектирование новой крепости, и ее возведение — вплоть до каждого бревна и гвоздя. Каралось любое отступление от проекта. Послушания добивались батогами и казнями, и представить, что исполнители могли самовольно изменить план, трудно — точнее, невозможно.
— А могло так случиться, что какой-то дьяк в Москве за две тысячи верст от стройки сказал: острогу быть на той или иной реке, а по прибытии выяснилось, что строить там не с руки по какой-то причине. Вот и поставили острог в другом месте, — поинтересовалась Татьяна.
— Случалось, конечно, но крайне редко. Одно успокаивает: Мирону Бекешеву дозволялось больше, чем простым смертным. Он приехал в Сибирь по личному распоряжению Петра и волен был сам выбирать подходящее место для крепости. В определенных пределах, естественно. Но, с другой стороны, второй острог — Сторожевой — он построил точно там, где его обозначил Петр Первый.