– Владислава Петровна, конечно, перегнула палку. Но в целом она права: форма дисциплинирует. Что до индивидуальности… Самовыражаться нужно не во внешности, а в поступках.
Вздыхаю. За окном все еще вьюжит. Строгий монохром: черные ветви рябиновой аллеи, безъягодной в этом году, и снег.
Неужели я ошибаюсь? Коллеги опытнее меня, на уроках у них всегда тишина, все делом заняты, а у меня… То и дело приходится кого-то успокаивать да усаживать, и болтают бывает…
Стать строже? Принципиальнее? Чаще звонить родителям, следить за соблюдением правил… Так нужно.
Но почему-то от этой мысли горько.
***
Тетради проверены, уроки подготовлены, можно и отдохнуть.
Монитор приветливо мигает. Устроившись в кресле, я ставлю ноут на коленки и открываю браузер.
Скольжу вниз по ленте новостей в контакте. Подруга на пляже в Турции, котики, стихи… Кто тут у нас? Бродский призывает не выходить из комнаты. Я с ним солидарна. Хочется тишины, даже музыку не включаю.
А это что? Заголовок кричит: учительницу из Барнаула уволили за фото в купальнике. Кликаю по ссылке.
Что, серьёзно? На фотографии девушка в закрытом купальнике на фоне ещё покрытого льдом озера, с грамотой. Соревнования моржей, значит.
Листаю дальше. А вот ещё похожая история, почти год назад. И тоже соседка – историк из Омска. Фотосессия в стиле пин-ап. Как на старых открытках. Вполне приличная.
Только подобное фото, с точки зрения руководства и родительской общественности, нарушает профессиональную этику педагогов.
Что же, теперь и на пляж ходить в костюме? И шорты летом ни-ни? А я из-за причёски переживала!
Учитель, помни: большой брат смотрит на тебя! Родительская общественность бдит! Вино покупай, предварительно оглядевшись по сторонам. Лучше вообще не покупай. Костюм пусть врастёт, станет второй кожей. О тату и пирсинге даже думать не смей.
Короче, следи за собой, будь осторожен!
Пальцы уже выбивают гневную дробь по клавиатуре. Строчки множатся.
Останавливаюсь перевести дух. В голове тут же включается чеховский Беликов: как бы чего не вышло. Смотрит строго, ни дать ни взять Владислава Петровна.
Del. Del. Del.
Остынь. Понапишешь, потом пожалеешь.
***
– Здравствуйте, хорошие мои, – класс садится. Ни смешков, ни перешептываний. Даже Ник не выдаёт обычного "Здравия желаем, товарищ капитан!"
Оглядываю ребят. Мотька отвернулся. Хмурится, плавит взглядом окно. Ник нервно дёргает ногой. Милена сидит, опустив голову. Прячет лицо за светлыми прядями.
– Что случилось? – кладу мел на стол.
Молчат, партизаны. Часы тикают, отмеряют время, отведённое на знаки препинания в предложениях с несколькими придаточными. Но есть в жизни вещи куда важнее всех придаточных вместе взятых.
– Мотька урок сорвал! – не выдерживает Ник.
– Можно подумать, только Мотька! – оборачивается к нему Софа.
– А я че? Мотя первый начал!
– Он начал, ты поддержал! Вам-то все равно, а мне химию сдавать!
– Не кипишуй, ты-то сдашь, отличница! – огрызается Ник.
– Матвей? – смотрю на него вопросительно: опять закусился с Владиславой Петровной? В ответ – молчание. Сжимает челюсти. Упрямо откидывает зелёную чёлку.
– Да отвяжитесь от него! – Милена поднимает голову. Под глазами красные пятна, тушь поплыла. – Мотька один ей ответил! Не зассал!
Милена всхлипывает и частит нервно:
– Завуч она, вот пусть и заведует школой! Какое ей дело до нас! Я задачу решила? Решила! Неправильно – так и скажи. Двояк поставь! Объясни! А то, что я с мальчиком гуляю – её ебет вообще?
Класс выдыхает, поворачивается на меня. Ник присвистывает:
– Ну ты дала!
Морщусь, но делать сейчас замечание бесполезно. Милена судорожно хватает ртом воздух, вскакивает и выбегает из класса.
Эля, ее соседка по парте, встревоженно смотрит на меня. Иди, – киваю ей. Пусть успокоит подругу. Позовёт, если что.
– Она задачу не решила, – голос Матвея глухой, напряжённый. – А Влада ей: какая тебе химия, скорей детишек настрогай да в декрет. А тот, долговязый, пусть обеспечивает…
– Матвей, задержись.
Он поворачивается всем телом, будто ожидает нападения. Инопланетный зеленый волчонок: детеныш, но клыки острые.
Растрепанные полоски жалюзи трепещут, бьются о подоконник. Когда ветер выдыхается и останавливается перевести дух, кабинет оживает птичьими трелями. Пестрота звуков сбивает с настроя. Закрываю. Несколько шагов от стола до окна и обратно дают мне собраться с мыслями.
– То, что ты заступился за Милену – достойный поступок. Но перед Владиславой Петровной нужно извиниться.