— Должны, — подтвердила Риэ, кивнув, — и, насколько я понимаю, уже встретили.
— О, я не был частью их плана, в таком случае, — офицер чуть слышно фыркнул. «Могли бы и предупредить», — мысленно прогудел он. До конца, впрочем, Смит не понимал важности этой фигуры. Впрочем, уж в этом вопросе, определенно, и полицейский, и сама фигура были просветлены в равной степени. — Но, знаете, Карр руководит замечательным отделом. Профайлеры, а?
— Они самые, — вновь уверенный кивок — кажется, с файле, переданном ей, что-то значилось об отделе анализа поведения, — меня попросили в качестве консультанта.
— О… Они редко просят помощи. Хоть и хорошие ребята, все же слишком гордые. Но кто знает, я могу ошибаться.
— Думаю, вы частично правы, — рассудительно ответила Александра.
Тем самым, разговор был сведен на нет.
Смит провел гостью до входа в департамент, по-джентльменски открыл и придержал дверь, а после — вернулся на пост. В девять утра трафик неожиданно спал, и офицер мол не спешить.
В самом здании был еще один проверочный пункт. Как отметила девушка, более сложный, чем в ее отделении. На самом входе стояла рамка, в двух шагах — стойка с бейджами, окруженная двумя охранниками; огромный продолговатый стол был предназначен для сумок, имел движущуюся полосу; после отметки на очередной стойке, пришедший должен забрать сумку, взять нагрудный бейдж и пройти еще одну рамку, которая выводит до лифтов. У выходной рамки столпилась вереница людей. Даже издалека можно было услышать, что они жалуются на очередь. «А ведь еще пару недель назад сюда можно было пройти, не будучи осмотренным с головы до ног!» — и тут же в ответ звучало шиканье: «Это для нашей же безопасности! Слышали, к ним недавно прошел человек, с килограммом C4 под курткой. Скажите же после этого, нужна ли такая проверка.» После этого споры ненадолго утихали. Но несмотря на это, в любом потоке был человек, который считал долгом пожаловаться, упомянуть, что «нет такого нигде», и что он, разумеется, «спешит». И в каждом же потоке, по соседству с ним, находился смирный информатор, который упоминал и о C4, и о том, что ее был «едва ли не килограмм — да здесь бы все на воздух взлетело!»
Девушка получила бейдж с надписью «Visitor», избегая диалогов прошла через рамку. Дойдя до лифта, она остановилась. Предстоял ей выбор, и крайне ответственный — нужный этаж. Нигде и не было упомянуто, где находится профайлерский отдел.
«Никакой организации», — пронеслось в голове у Алекс. — «Мне, кажется, пора благодарить неизвестного водителя за то, что он привез меня сюда.»
— Извините, — пробормотал высокий лысый мужчина, протягивая руку к кнопке вызова лифта и немного задевая при этом Риэ. Как же кстати он появился.
— Позвольте спросить, где кабинет Диксона Карра?
— Это… Это умника?.. — фраза, которой определенно стоило бы оставаться в мыслях, судилось прозвучать. «Похоже, здесь отдел поведенческого анализа не в почете.»
— На четвертом, если мне не изменяет память. Но знаете, — мужчина повернулся к Александре и оценивающе взглянул на нее, — если вам нужно получить реальную помощь, советую к ним не обращаться. Если, разумеется, у вас нет на примете страшного серийного убийцы — тогда прошу, — заявление звучало серьезно. Что же, «умники», оказывается, либо слишком гордые, либо слишком престижные. Словосочетание «реальную помощь» лысый произнес с сильнейшим нажимом, словно говоря: «эта их псевдонаука — не более чем стечение обстоятельств, совпадение! вот увидите, им недолго осталось.»
— Благодарю за совет, — с прохладой ответила агент Риэ.
Говорят ли в лицо профайлерам то, что о них думают? Вероятно, у них в этом окружении не слишком веселая жизнь — эмоции показывают куда больше, чем выражает человек словами.
Представьте лишь, насколько горько видеть презрение и насмешку в глазах человека хвалящего. Понимать, что все твои старания, весь прогресс — ничто, ведь он не признан. Чувствуют ли себя они ущемленными? Ведь лишь более удушающим может быть лицемерие. Цинизм. Никогда не принятые в высшую касту, отвергнутые, делали все, чтобы сполна вернуть это чувство отвергнувшим. И насколько легко, вообразите себе, не знать что действительно думают о тебе люди. И насколько невыносимо видеть подноготную милой улыбки.
Мягкий звук колокольчика, который за сегодня спас далеко не единственного человека, скрепленного металлическими стенами лифта. Для девушки одно присутствие высокого лысого «специального агента» было навязанным, и ветхая лестница ассоциаций вела отнюдь не к безмятежным небесам. Массивная прямоугольная челюсть, резко выдающиеся скулы, тонкий чуть кривой нос — в этом мужчине все выдавало убийцу, но никак не стража порядка. Удивительно, что ФБР находится в отделении от стереотипов. Что, впрочем, не запрещает определенному человеку продуцировать определенные мысли. Неприятная косая ухмылка, постоянно играющая на лице агента, заставляла невольно сделать шаг, сторонясь. Притом что ухмылка эта не имела ничего общего с приветливой «американской» улыбкой — было в этом изгибе губ нечто порождающее страх, а коли не страх — опасения.