В другой раз Верес рассказывал, как работал на строительстве Туркестано-Сибирской железнодорожной магистрали, потом еще много рассказывал о том, что приходилось ему видеть на алмазных копях в Африке, где хозяйничает «Даймонд Корпорэйшен».
В один из вечеров Верес самостоятельно выбрался из шалаша. Он сел на помятую траву, закашлялся. Закат в тот день был огненно-рыжий. Дул слабый теплый ветер. Бесновалась мошкара — мелкий гнус вился в воздухе густыми стаями, забирался за ворот, попадал с воздухом в ноздри.
Павлик и Зуфар тоже вышли из шалаша, но гнус скоро загнал их обратно. В шалаше комарья и мошкары было меньше, их не пускал костер. Верес тоже собирался вернуться в шалаш. Но в это время он услышал стрекот моторов вертолета.
— Ребята! — закричал он. — Нас ищут!
Мальчики выбежали из шалаша. Уже наступила темнота, в небе ничего нельзя было увидеть. Звук моторов быстро удалился и замер.
— Эх мы, разини! — выругался Верес. — У нас даже костра нет на поляне. Как нас летчик заметит?
Принялись быстро собирать хворост. Навалили его большую кучу. Не успели зажечь, как снова раздался стрекот, и вертолет прошел прямо над ними — они даже различили его черную тень.
Все трое еще долго не спали. Ярко пылал костер. Ветер пригнал тучи, стало совсем темно, начал накрапывать мелкий надоедливый дождь.
— Ну, придется нам еще позагорать в шалаше, — невесело сказал инженер. — В такую погоду нас не найдут… Эх, маломальскую бы рацию!
Они долго сидели в шалаше у огонька. Все разволновались, и сон не шел. Верес видел, как приуныли мальчики. Он неожиданно рассмеялся:
— Повесили носы, да? Напрасно! Бьюсь об заклад, что не завтра, так послезавтра мы будем дома. А сейчас, чтобы не скучать, я вам расскажу о веществах, которые прочней и тверже алмаза…
— Вы, вероятно, слышали о прославленной дамасской стали, — так издалека начал свой рассказ инженер. — Ее делали народные мастера-умельцы сотни лет назад. Саблю из такой стали можно было согнуть в кольцо, и она не ломалась. Ее можно было наточить так, что она разрубала брошенный в воздух легкий газовый платок. И в то же время эта сталь была чрезвычайно тверда — ею можно было рубить любую другую сталь, как рубят топором дрова. А потом… Потом секрет изготовления булатной стали был утерян. И долгие годы человечество не знало, как делать эту сталь, хотя наука и техника шагали вперед семимильными шагами. В чем же дело? А в том, что открытие иногда приходит случайно, вслепую. Такое открытие принадлежит человечеству лишь наполовину. Так и булат принадлежал людям лишь наполовину. Когда секрет дамасской стали был утерян, человечество долго не могло его вернуть себе. И только в более позднее время люди, здесь, у нас на Урале, снова изготовили булат, на этот раз уже на научной основе, и булат стал принадлежать человеку полностью… Так же обстояло дело и с первыми искусственными алмазами.
Верес задумался. Потом он рассказал мальчикам об удивительных древних храмах Востока. Там стены были построены так, что можно было даже очень тихий шепот слышать в другом конце храма, за сотни метров от говорящего. Стены, многократно отражая звуки, усиливали их. С тех пор прошло много столетий, но ни один зодчий не смог больше построить таких стен. Секрет древних строителей был навечно утрачен.
Незаметно Верес перешел к рассказу об английском физике. Этот человек, английский физик Ген-ней, многим удивлял своих соотечественников. Он мало считался со светскими условностями, одевался небрежно и редко выходил из своей лаборатории. Если ему приходила в голову какая-нибудь идея, то он не мог больше думать ни о чем, кроме нее. Он был чрезвычайно настойчив в своих исканиях. Если опыт не удавался, повторял его сотни раз в разных вариациях.
И вот однажды он подумал, нельзя ли простой уголь перевести в алмаз искусственным путем. Если нагревать без доступа воздуха алмаз, то он перекристаллизуется и превратится в графит — тот самый графит, который вставлен в школьные карандаши. А если нагревать графит — он переходит в уголь, в простую сажу. Генней задумал повернуть этот процесс в обратную сторону: из угля сделать графит, а из графита — алмаз.
В 1880 году он проделал один за другим восемьдесят опытов. У Геннея была толстая стальная труба, вроде обрубка ствола артиллерийского орудия. Труба прочно завинчивалась с обеих сторон массивными крышками. Он набивал трубу различными веществами, содержащими углерод, завинчивал ее и клал в огонь. Когда труба нагревалась докрасна, в ней возникало большое давление газов. Получалось подобие того, что происходило когда-то в кимберлитовых трубках, в природе.