Воздух, сколько в него ни сыпали белила, густел и темнел. Ночь, крадучись, выползала из чащоб сквозь тусклую сеть припорошённых ветвей. В душе же давно воцарился кромешный мрак. А как ещё, если в мире не осталось ничего кроме холода, злобы и предательства?!
Окончательно смерклось, когда достигли трактира. У поворота под вывеской встретили радостные возгласы:
– Ну наконец-то! Чего так долго?
– Эта, как ни подгоняй, еле тащится!
– А какой ей, ведьме, резон спешить? Не для неё столы накрыты. Уже заждались! Пиво киснет! Вспрыснем удачное завершение?!.
– Непременно! А девку куда?
– На конюшню. Вместе плелись, вместе пусть и заночуют. Завтра больший путь предстоит. Выдвигаемся до света. В дороге верхом выспимся.
– Только это… Подальше от лошадей её привяжите. Как бы чего…
– Понято! Будет исполнено.
Спешившиеся всадники вдвоём поволокли арестованную на цепях, отвязанных от сёдел, куда-то за угол. Остальные толпой ввалились внутрь. Фридрих протиснулся следом.
– Дверь закрывать не научили? – недовольно проворчали в зале. – Обязательно холоду напустить?
– Не мешает проветриться!.. – отшутились вновь прибывшие гвардейцы, приняв замечание на свой счёт. – Э! Куда без очереди?!.
– Позовите Берту! – протолкался, не обращая на них внимания, учитель к стойке.
– Невозможно.
– Почему?!.
– Приболела, – ухмыльнулся трактирщик. – Я её отпустил. Пусть дома отлежится, пока не поправится.
– Тогда скажите им вы!..
– Зачем, если меня не спрашивают? И что такое я должен сказать?
– Тоже ведь видели, что покойный в ночь убийства был тут.
– Совершенно не обязательно! С чего взяли? Если эта дура наболтала – запросто могла перепутать. Надо ей побольше работать да поменьше языком трепать.
– А этот мерзавец где?!.
– О чём вы? Таких на постой не берём.
– Кто здесь проживает уже которую неделю, разнюхивая и строя козни! Кем он назвался? Пилигримом? Иль другое имя выдумал?
– Вот вы о ком! Зря так о почтенном человеке! Весьма аккуратный постоялец. Платит исправно. Не скупится и не придирается ко всякой мелочи. Потому всегда рад принять его и обслужить по высшему разряду. Но сейчас он, к сожалению, съехал. Сегодня с утра пораньше.
– В каком направлении?
– Затрудняюсь сказать. Не имею привычки шпионить за гостями. Но думаю, если б в вашем, вы бы не разминулись.
Вот те новость! Пакостный старик куда-то испарился. Отчего его вдруг перестала интересовать судьба камня? С большой долей вероятности о ней может знать Том-Глушитель. Но страннику об этом ни слова, пока Мая не окажется свободной и оправданной. Не такая уж неподъёмная плата за информацию о предмете, обладание которым стало целью существования. Пусть на пути к ней в бесконечной череде подлостей совершит единственный благой поступок, хоть такое почти невозможно представить. И после вызволения девочки уж сам договаривается с разбойниками. Авось, с ними ему будет несложно найти общий язык… Проклятье! А если уже нашёл?.. Чего ему стоило также выпытать у Берты всё, что она открыла бывшему преподавателю? Или даже больше, и камень уже у него… Тогда дело скверно!..
Учитель рухнул на подвернувшийся стул и уронил лицо в ладони, пытаясь собрать мысли. Неужели худшее наступило так быстро?! И утраченный интерес со стороны пилигрима означает для Маи окончательно потерянную надежду? Вслед за ложным обвинением ещё предательство! От «несгибаемой», кого прежде ни за что б не посчитал способной на такую гнусность! Перед взором простиралась тьма, из которой не виделось выхода – вообще ничего! Но кое-какие звуки просачивались извне:
– Смотрю – куда это наша дамочка намылилась ещё до света? Да не верхом, по обыкновению, а в закрытом экипаже. «Стоп! – говорю. – В какую сторону путь держим?» Возница мне, – «Не твоё дело!» – а сам подмигивает и назад кивает… Заглянул внутрь – сидит в шляпке с вуалью, в этакую-то темень! Я ей: «Открой личико!» Тут уж мошеннице деваться некуда было. Мигом учуяв недоброе, бросились к хозяйке. Слуги понятливые оказались, не стали чинить препятствий. Вломились общими усилиями к ней в опочивальню. И что увидали: Та валяется на полу, головой, стыдно сказать, в чём. Без чувств, но живая. Едва-едва успели. А злодейку скрутили – и до ближайшей кузни, пока не очухалась.