«Вот те раз! – подумал Фридрих, – господин «вежливость», сам будучи здесь всего лишь гостем, указывает другому гостю на дверь, даже не дав толком отведать угощение».
– Верно, мы утомили вас нашими скучными беседами. А праздник в полном разгаре. Я не прощу себе, если вы из-за нас всё пропустите. А мы к вам скоро присоединимся… – её глаза блеснули из-под вуали, словно умоляя: «Избавьте меня от этого типа!..»
Учитель оказался в неловком положении. Подчиниться услышанному ушами? Или откликнуться на просьбу, украдкой обращённую к сердцу, в надежде на его чуткость? С первым хотя б было ясно – как это сделать. В отличие от второго, кое, не уверен, правильно ли истолковал. И, откланявшись, он отодвинул полог. К свежему воздуху примешивался аромат дыма. Может, они правы, там интереснее. По крайней мере не душно, как внутри палатки из-за свечей в огромных канделябрах, которые вот-вот продавят стол. А ещё присутствия того, рядом с кем не слишком легко дышится.
Перепончатые крылья на отпущенном полотнище входа, ожили и заколыхались. Откуда эта тяга к устрашающим символам? Будто не покровители рыцарского рода, а создания враждебные слетелись на манящий свет. И их хозяин уже внутри.
*****
Пожалуй, единственный раз в году никто не жалел, что осенью темнеет рано. Взвившийся до небес костёр колыхался отсветами на зеркальной глади, бросая вызов притаившемуся за ней во мраке лесу, овеянному зловещими преданиями и населённому молвой жуткими существами, вроде болотных русалок, оборотней и прочей нечисти. Могло статься, его реальные обитатели не сильно уступали вымышленным. Но сегодня люди не боялись ни тех, ни других. Яркий свет и шум веселья прогонит упырей да вурдалаков. А румяные деревенские красавицы зачаруют крепче бледнокожих лесных нимф. Правда, никто не купался и не прыгал через огонь, как в начале лета. Но и без того хватало куража. Зудели рожки, переливались бубенцы, ухали барабаны. Все кружились, сходились и расходились. Девушки давали фору парням! Их мелькающие стройные ноги были под стать пляшущему свету языков пламени – в белоснежных онучах, перетянутых кожаными ремешками, или просто белые, словно осенняя ночь разом смыла с них приставший за лето загар. Юноши, сколько ни старались, не могли за ними угнаться и казались рядом медлительными и неуклюжими. Даже учитель, мало что понимающий в танцах, заворожено глядел, на время позабыв, зачем притащился сюда. И очень некстати ему напомнили…
– Чудесное место, – царапнул ухо скрипучий голос, – всех видно, и сам никому не помешаешь.
«Я бы не сказал…» – подумал Фридрих, намереваясь уйти.
– Не стоит беспокоиться. Просто постою рядом и понаблюдаю вместе с вами. Заодно можно продолжить прерванную беседу, практически с глазу на глаз, как вчера. Вы, кажется, были недовольны, что я так спешно покинул ваше общество. Признаю, напрасно поторопился.
– Пастор оказался менее сговорчивым, чем рассчитывали? – с ехидцей поинтересовался у пилигрима учитель.
– Вы видели его состояние? – развёл руками тот. – Следует ли удивляться, что разговор не получился.
– Нет, а что с ним?
– Нёс всякую околёсицу.
– По-моему, это для него обычное дело.
– Не знаю, не знаю. Кажется, в его обязанности, напротив, входит произносить мудрые речи.
– Наверно, сам он так и считает.
– Даже когда не пускает прихожан в церковь и швыряет бутылью в наследницу?
– Что-то новенькое для него, – Фридрих нахмурился. – Раньше, самое большее, мог войти в экстаз, пугая воображаемых грешников картинами их загробной жизни. Но к хозяйке всегда относился с почтением, учитывая в том числе и её монастырское воспитание. А может, он метил в другого?
– Никто близко к ней не стоял, кроме, разве что, вашего покорного слуги.
– Так вот кто помог зелёному змию напугать святого отца до потери разума! О чём вы вчера его успели спросить?
– Собственно, ни о чём, – уклончиво ответил пилигрим и поспешил перевести разговор в иное русло, кивнув в сторону танцующих. – Не налюбовались прелестными ножками? Или вблизи они не столь милы и их от стыда подальше прячут под школьную скамью?
– Полагаете, больше нечем?
– Лица плохо видно. Зрение с годами становится неважным.
– Если надеялись их отсюда разглядеть, вам можно позавидовать.
– Думаете, стоит подойти ближе? Увы, мне в моих летах лучше постоять в стороне. А вы почему не участвуете? Привыкли быть не как все? Или жалеете, что выпестованные вами растения, расцветая, достаются всяким балбесам?