– Так поведайте мне и всем остальным – тем же гвардейцам, какие делишки проворачивает начальство за их спиной. С кем не гнушается сотрудничать… Простите!.. – икнул учитель, запив неосторожную фразу очередным глотком из кружки. Кусок после услышанного плохо лез в горло, а пересыхало в нём регулярно. И теперь к храбрости присоединялась вызванная опьянением развязность.
– Не лезь! – отрезал Циклоп. – Это наши разборки! Побережём козыри для последнего слова. Только, сдаётся, не дадут нам его… Забудь и отдыхай!
Смеркалось. Откушавшие хозяева клевали носами. А дозорные, вынужденные оставаться трезвыми, с завистью косились на них. Ещё один бесценный день близился к концу.
– Э нет!.. – дёрнул, казалось, закемаривший разбойник учительский рукав, блеснув из-под косматой брови единственным глазом. – В этот раз придётся выспаться. Ребятки нынче за гостями зорко приглядывают – и снаружи, и внутри. Захочется по нужде – дай им знать, выделят провожатого. Иль можешь сейчас, пока не сплю. Хотя, погоди… Кажется, там наша красавица блюёт. Расчувствовалась от песен и перебрала…
*****
Наутро предводителю шайки докладывали:
– Немногое удалось разглядеть. Костров всего с десяток и горели еле-еле, кругом темнота, даром что снег. Да, похоже, не спалось им. Всю ночь топорами тюкали, а чего делали – за деревьями не видать.
– И не обязательно! И так ясно: лестницы сколачивают. А я подумал, в башке стучит по старой памяти. Дай-ка тоже гляну, – кряхтя спросонья, Циклоп по стеночке приблизился к дыре. – Кто это? Вот так встреча! Никак, его честь! Что-ж, послушаем.
– Бандиты! – заговорил, прокашлявшись, всадник, прикрываемый щитами гвардейцев. – Отдохнули, чтобы со свежими силами потопать до тюрьмы? Время вышло! К вам обращается Верховный судья. Есть последняя возможность сдаться и добровольно вернуть награбленное. Не замешанным в душегубстве обещаю сохранить жизнь и позволить трудом искупить вину.
– Спасибо! Отдать всё до нитки, взамен получив обрывок мешка, калёную печать на лоб да кандалы. И до конца дней вкалывать за угощение плетьми?
– А хотели, чтобы за ваши подвиги титул и вотчину пожаловали? Только о себе, одноглазый, зря беспокоишься. Кто-кто, а ты заслужил досрочное освобождение от тягот бытия.
– Докажи сперва, псина легавая!
– Имеются доказательства, не переживай. Да ещё дружки твои охотно поделятся воспоминаниями. Для суда более чем достаточно.
– Тебя что ли? Экий легковерный! А если по-прежнему вежливо откажем?
– Не будем долго терзать ваше любопытство. Покажем сюрприз, после которого пожалеете!
– Быстро терпение иссякло. Или твои бойцы до мозолей стёрли нежные ручки, собирая гнилушки в лесу?
– Какой наблюдательный! Половину уже подсмотрел.
– Ба! Метил пальцем в небо, а попал в яблочко, – почесал главарь бороду. – У них там и впрямь кучи хвороста навалены. Мой единственный, оказывается, дальше ваших двух видит? Иль прикладывались утайкой к горлышку в нарушение приказа? Зенки красные!
– Ночь не спали, – мялись дозорные, обиженные укором, – все глаза и проглядели. Темновато было…
И сейчас, несмотря на позднее утро, солнце не торопилось рассеять блёклые сумерки.
– Да, день – не чета вчерашнему, – процедил Циклоп. – Тот просто благодатью кажется в сравнении с этой хмурью. Ладно! Отошли от дыры все! Нечего зря на облака пялиться и подставляться! Пригодитесь ещё! Держать стрелы наготове.
– Атаман! – выпалил, подтягивая штаны, прибежавший из дальнего туннеля. Знать, загодя сбегал в отхожее место, чтоб не осрамиться в грядущей стычке. – Там возня какая-то…
– Где?
– В щели… Снизу… Старались по-тихому, да не сдержались – выругались. Кажись, я их немного обрызгал…
– Нашёл время!
– Лучше сейчас…
– Чем никогда? Шутник! Ладно. Теперь послушаем там, – поковылял хромой к расщелине. Учитель, как привязанный, плёлся за ним. – Нашарили-таки? Им же хуже! Заряжайте, братцы, арбалеты. Дохлым легавым самое место упокоиться на вашем дерьме! Что они там возятся – шум один? Нечего сказать, молниеносный штурм! Подтаскивают чего-то… Заткнуть хотят? Вот болваны! Мы и не собираемся к ним. И дров в очаг, велите Молчунье, чтоб больше не пихала. Не до завтрака сейчас. Запалила, аж здесь от гари не продохнуть.