– Нет… – попыталась она пожать плечами, но колодка, лязгнув, упёрлась в подбородок, заткнув ей рот.
– Я говорю о судьбе тюремного фургона, в котором приговорённую к изгнанию любезно согласились подвезти до границы. Знаете о ней?
– Немного, – неуверенно кивнула Мая, снова поморщившись от боли.
– И можете объяснить, почему его с нетерпением ждали в замке, а обнаружили только весной далеко, у самого перевала? Сидящий на козлах стражник был мёртв. Тело второго так и не нашли. Лошади – одна издохла прямо в упряжи, другая, вырвавшись, упала в пропасть. А дверца клетки оказалась раскрыта. Что же там произошло? – упёрся священник колючими глазками в девушку. – Растолкуйте нам, а то фантазии не хватает!
Учитель закусил губу. Он-то догадывался, что в зале есть знающий ответ. И Мая, видимо, подумала о том же, непроизвольно поведя плечами в сторону, где сидели почётные зрители. Но колодка помешала ей встретиться глазами с пилигримом, который даже не шевельнулся, не подав вида, что его сколько-нибудь касается.
– Подсудимая! – одёрнул судья. – Не вертитесь, смотрите на суд и отвечайте.
– Откуда я знаю? Меня там не было.
– Как так? – усомнился святой отец.
– Высадили, задолго… ещё в лесу…
– Могу подтвердить, – украдкой бросил председатель взгляд на бургомистра, сидевшего тише воды, ниже травы, вдавив голову в плечи. – За горбатым мостом, проходит граница подотчётных нам владений. И согласно предписанию, там осуждённую должны были освободить.
– Освободить?! – переспросил недовольный пастор. – Гм… Почему девчонку не разыскали сразу после?
– По всем признакам, дальнейшее не обошлось без вмешательства потусторонних сил. А закон не предусматривает привлечение несовершеннолетних за колдовство.
– И, следовательно, они не могут его совершить? Глупость несусветная! Разве рассматриваемый случай не доказывает обратное? Значит, ваше законодательство несовершенно!
– Попросил бы не отзываться пренебрежительно об «Уложении…» Господину обвинителю следует уважать свод законов, в полном соответствии с которым – и никак иначе! – ведётся данный процесс.
– И который приравнивает ведьм к мелким воришкам? А вот Нечистому нет дела до возрастных ограничений! Любой может сделаться как его жертвой, так и пособником. И всем в равной степени держать ответ перед Всевышним! Или закон считает себя умнее Господа?! Итак, какие можно сделать выводы из того, что мы узнали о подсудимой, даже пока не приблизившись к рассмотрению недавних событий? Она не единожды явилась непонятно откуда в самом непотребном виде – лохмотьях, испачканных чужой кровью. И нет никаких сведений, что там с ней происходило, кроме как со слов обвиняемой, которые однозначно говорят лишь об изворотливости её коварного ума. Личность родителей тоже ничем не подтверждается. Действительно, пять лет назад через эти края проезжал старьёвщик с женой. Только девчонки с ними не видели! Или те стеснялись её показывать? Как сами объясняете, подсудимая?
– Не помню. Это было давно, – ей не хотелось вытаскивать из прошлого что-нибудь не делающее чести почившим родичам, тем более перед этими господами, готовыми кинуться на любой нелицеприятный факт, как голодные псы на несвежее мясо.
– Ну, конечно! Предположим, если оно и так! Родители относились к своему отродью с большей настороженностью, чем посторонние люди, пренебрёгшие разницей между добротой и преступной беспечностью! Чего ждать от безграмотных крестьян, когда это не вызвало вопросов даже у блюстителей порядка?! Ей позволили шляться в пределах стен, призванных оберегать от в том числе и не всегда явного зла. А спохватившись, отнеслись к ней не более, чем к безобидной бродяжке, пометив тело предупреждающим знаком в месте, какое не составляет труда скрыть! – дёрнул пастор вверх её запястье, причинив такую боль, что даже стражник, не в силах смотреть безучастно, перехватил его руку, в то время как палец второй продолжал тыкать в шрам на оголённом предплечье. – К сожалению, видно совсем плохо. Но, кто желает, может попробовать рассмотреть.
– Излишне, – возразил судья, раздражённый, что обвинитель принимает на себя его полномочия. – Примета зафиксирована в протоколе первичного осмотра.
– Спасибо, что заметили! Я расспросил палача. Тому тоже показалось странным, что клеймо почти исчезло, так сказать, зажило. Чего, в том числе и согласно вашему «Уложению о наказаниях», в принципе не должно быть. Ему доводилось казнить пожилых, даже старых цыганок задержанного табора при незаконном пересечении границы, из которой их уже изгоняли. Те, естественно, умоляли простить, ссылаясь на то, что были тогда младенцами и не могли помнить. Так вот, их метки, оставленные таким же тавром, спустя десятилетия выглядели гораздо чётче и не терялись на фоне более свежих.