– Не утверждайте, чего не могли видеть, – запротестовал учитель, непонятно кому из двоих больше адресуя. – Ибо этого не было.
– А разве я утверждаю? – не принял упрёк Наблюдатель. – Всего лишь ответил на вопрос, вы ведь спросили про время.
– И куда направились после, как расстались с ней?
– К трактиру, где остановился.
– То есть, мимо места предполагаемого убийства?
– Именно. Другой дороги туда нет. Ещё рассчитывал догнать злосчастного юнца.
– Зачем? – Фридрих, ухватившись за последнюю надежду, не ожидал от него такой откровенности. Неужели подействовала данная клятва? А сперва показалось, он не придал ей значения…
– Чтобы предупредить об опасности, – продолжил удивлять свидетель.
– Вы видели его в трактире?
– Немного в стороне оттуда, на лесной дороге. Увы, я опоздал.
– Поясните, – попросил судья.
– Он странно вёл себя, – пилигрим говорил обыденным тоном, будто пересказывал это уже сотый раз. – Убежать пытался и был явно напуган.
– С ним никого не было?
– Нет. Юноша был один, но, похоже, с кем-то недавно расстался и не горел желанием повстречаться вновь.
– Потому хотел скрыться? – сыпал вместо защитника вопросами оживившийся председатель.
– Полагаю, так.
– Спасался от кого-то?..
– Погони не заметил. Но, повторюсь, следует делать поправку на темноту и туман.
– Его хорошо рассмотрели?
– Не совсем. Он тут же бросился в чащу, но мне показалось, его лицо искажала гримаса безумия. И ещё деталь… Как я сразу не понял!..
– Что?
– Ну да! – легонько хлопнул Посланник себя по невидимому лбу, погрузив в чернильную тень под шляпой бледную руку. – Из-за темноты было не разглядеть, юноша тут же кинулся в заросли. Бедняга! Тогда было естественным предположить, что на нём те же штаны из выбеленного полотна, в каких он плясал на празднике. А, теперь я понимаю, он был, извините, в том виде, в каком его, собственно, и нашли. Скажем так, не полностью одет. Завидев меня, он обратился в бегство. Я просил его остановиться, но увы…
– Спасибо! – прервал повисшее молчание Фридрих. Впору было проникнуться благодарностью к тому, кого доселе считал врагом. И казалось, имелись на то основания. Неужели истина открылась только сейчас?! Лучше поздно, чем никогда! – Теперь уважаемому суду ясно, потерпевший был жив после того, как расстался с обвиняемой. Надеюсь, заслушанные показания не вызывают сомнения?
– Нет. Только непонятно, чему вы радуетесь, – снова заговорил обвинитель. – Наберусь смелости: обвинению также разрешат задать несколько вопросов свидетелю, как позволили защите, невзирая на его статус?
– Если сам господин Наблюдатель посчитает возможным… – ответил судья.
– Задавайте, – снисходительно молвил тот.
– Постараюсь быть корректным, – изобразил смущение пастор, тщетно пытаясь не переигрывать. – Сожалею, что не вышло допросить моего предшественника, священника из прихода подсудимой, по озвученным ранее обстоятельствам. Но, как утверждает защитник, вы нанесли ему визит накануне злополучного праздника, когда оказалась сорвана утренняя месса.
– Именно так, – сказал пилигрим.
– Можно уточнить, это состоялось перед, или после посещения исповеди обвиняемой?
– Утверждать не берусь. С нею мы в тот раз не пересеклись. Похоже, он никого не ждал.
– Что вам поведал несчастный святой отец?
– Был весьма не любезен! Подробности опущу, дабы не усугублять позорное пятно на бедолаге, согласно вестям из монастыря, вставшем на путь исправления. Если кратко: просто не пожелал разговаривать.
– Зная, кто перед ним?
– Разумеется, – кивнул Посланник, – я представился, от чьего имени здесь.
– Вот, уважаемый суд! – просиял обвинитель. – Выясняется, помутнение приключилось не ночью, как отчего-то доселе все были убеждены, а аккурат после так называемого исповедования стоящей перед вами. Или во время!.. И ещё, возвращаясь через сутки к вашему ночному разговору с подозреваемой. Не заметили случайно: она никуда не торопилась, может, была разгневана?
– Если сперва и нет, то после, думаю, да. Причин сердиться на ухажёра у неё прибавилось.
– Она могла также броситься разыскивать его, причём опередить вас?
– Вполне. Ноги у неё лёгкие, – гадко растянул уголки губ свидетель, отпустив комплимент закованной в кандалы.
– Премного признателен! Итак, уважаемый суд! И вы, господин защитник! Хотели снова запутать чужими трудами развязанный узел?! Переложить тень подозрений с подсудимой на кого угодно – хоть в пустоту, морок, на персонажей небылиц или плод больного бреда?! Не вышло! Слова почтенного лишь доказывают: несчастного убил не Том-Глушитель. Ему, насколько понимаю, было вообще в другую сторону. И что вы напрасно пытались увести суд по ложному следу. Больше вопросов нет! Благодарю, – расшаркался обвинитель, – и приношу нижайшие извинения, что отнял время господина Наблюдателя.