– Наслышан, – с сочувствием проговорил градоначальник, – сколь бесчеловечно поступили с юным наследником кредиторы вашего отца.
– Нашли время поинтересоваться моей биографией? – не поддался учитель его притворному дружелюбию, мысленно прибавив: «…когда смерть разгуливает по улицам!» Видать, и впрямь всё ещё считает опасным? Стоит попробовать извлечь из этого пользу. – Думаете, при здешних традициях вести финансовые дела вышло б по-другому? Сомневаюсь.
– Главная наша традиция, – подчеркнул бургомистр, – неукоснительное следование закону. Ну, и, разумеется, чёткое исполнение приказов и распоряжений. Особенно в столь непростое время! Все ли предписания выполняются?
– Некоторые даже чересчур рьяно, – доложил Фридрих. – Между второй и внешней стеной случилось несколько крупных пожаров, когда проводили санитарные мероприятия в опустевших жилищах. Огонь перекинулся на соседние строения…
– Кто ж виноват, что лачуги из всякого мусора лепят вплотную друг к дружке? По мне, освободилось место – и славно.
– Да. Но семьи остались без крова!
– Ненадолго, – кивнул городской глава, лучше не вдумываться: что имея в виду. – Заболевших вовремя изолируют? Я распорядился строго следить!
– Стараются, но не везде…
– Как это?
– Следовало бы содержать раздельно больных и здоровых заключённых.
– Затруднительно. Камер маловато. И хлопотно: сегодня здоров, а завтра…
– Думаете, так эти самые камеры быстрее высвободятся?
Колкое замечание пропустили мимо ушей, и учитель продолжил:
– И ещё. Нельзя ли улучшить условия тем из арестантов, кто нам помогает – сытное питание, тёплую одежду?..
– Помогают, хм… – брезгливо поморщился хозяин кабинета, – будто сами напросились! Небось не нарадуются, видя добродетельных сограждан там, где видали б всегда. Печётесь об экскрементах, когда целый организм в серьёзной беде?
Заблуждаетесь, господин чиновник! Так называются благополучно усвоенные и переваренные этим самым организмом – властью, обществом. А вызывающие отторжение именуются несколько иначе:
– Они ведь тоже люди.
– О них я подумаю в последнюю очередь, – отмахнулся градоначальник, – пока же пусть послужат напоминанием для возомнивших себе, что из-за всеобщего горя и всё остальное сделалось общим. Грабежам и вседозволенности нельзя давать широкую дорогу! В жестокие времена тем более недопустимы поблажки! Закон суров всегда, а иногда – особенно. Прежде это было залогом нашего процветания, теперь – выживания.
– Ваше процветанье меня мало интересует, – признался учитель. – Хотя, благодарен за образование, которое получил в знаменитой на весь мир академии, в числе прочего уяснив: спасать невинные жизни – долг любого, кто считает себя человеком.
– Мы с вами не рядовые представители людского племени, – было сделано уточнение. – Груз ответственности, возложенный на нас, не даёт право сентиментальничать по поводу каждой отдельно взятой.
– А как предлагаете? – спросил Фридрих. – Всех разом можно только сгубить!
– Понимаю. Достойно уважения, как вы с помощниками бьётесь за всякого поражённого недугом.
– Пока везде проигрывая…
– Бросьте прибедняться. Без вашего участия страшно представить, что было б… Даже под иным углом теперь видится: с каким остервенением защищали в суде…
– Приговорённая с его лёгкой руки заслужила муки и смерть не более, – напомнил учитель, – чем все те, кто нынче страдает и умирает без приговора!
– И тут не в моих силах что-либо изменить, – равнодушно пожал плечами бургомистр. – Я не властен над решением суда, вынесенным при соблюдении всех процедур.
– Но дату назначаете вы.
– Праздника? Его уже отменил. Какое уж тут веселье…
– И казнь не должна состояться!
– Народ недоволен промедлением, называя постигшее нас местью ведьмы. Изобличённой, но не обезвреженной.
– Разделяете этот бред?
– Ваш покойный коллега убеждает в письме, – сдвинулись безволосые брови, – тут замешана сила, также скрытая в безобидном на вид, но замаскированная куда лучше, не имея ни облика, ни запаха со вкусом. Безымянная и бесплотная – ни посадить на цепь, ни закопать в могилу – и потому имеющая полную власть над нами, с добрыми именами, из плоти и крови. Скажите, есть ли способ совладать с нею? Или ждать, пока, насытившись, сама отступит? Похоже, она очень голодна…
– Я не медик, – пояснил Фридрих, – строить прогнозы, если забыли.
– В обыденной жизни вы исцеляете невежество.
– Огорчу, для некоторых эта болезнь неизлечима. Не помогают ни воспитание, ни книги, ни знакомство с прогрессивными идеями. Взять хоть недавнее судилище…