– Его давайте, а эта пускай за дверью обождёт. Нечего ещё и паразитов сюда нести! – ухаживая за больными старушка-травница как будто помолодела. Не так горбилась, глаза блестели, как бы заново прозрев, и совершенно непонятно: откуда черпала силы. Будто нашла, пусть не сбивающий потоком, а мерно струящийся – но неиссякаемый их источник. Вот бы на минутку к нему припасть. Хоть разок испить из горсти живительную влагу. Знать, не всем дано…
– Её б тоже надо проверить, – заметил Фридрих.
– Дойдёт черёд.
– Тогда я с ней побуду, – решил, не зная, чего больше опасается: что она улизнёт, или силой ворвётся внутрь, устроив бедлам.
– Если его уморят – ты не жилец! – ограничилось пока грозным предупреждением.
– И много вас таких? – полюбопытствовал, рассматривая новую знакомую. Эта, очевидно, давно приноровилась к босяцкой доле. Несмотря на обилие дыр при нехватке всего остального, мёрзла даже меньше самого, приплясывая на утоптанном снегу по-птичьи сизыми ногами скорей от нетерпения.
– В тесноте да не в обиде, – тряхнула лохмами егоза. – Не подумай, места хватает, просто держимся кучкой. Всё общее: тепло, крохи, блохи…
– Общее… – задумался, точно силясь зацепить ускользающую мысль, но в итоге ухватился за более очевидную: – Что-то твой братец выбивается из вашей честной компании.
– Он нам и не родня. Недавно прибился. Приличным сироткам подают охотней, не как с нами – даже за деньги ничего уступить не хотят. Да и не сирота он, по правде. Загостился у родственников – седьмая вода на киселе – до праздника. Так те перемёрли. Нету больше никого, и домой не выпускают.
– Незадача, – согласился с ней. – И где ж вы обитаете?
– Тебе зачем? Разнюхиваешь?
– Посторонись! – крикнули, приближаясь с носилками.
– Меня! В бесплатную больницу для нищебродов?!. – стенали оттуда, громковато для старческого тембра. – Требую к себе лекаря! Моего личного! Где он? За ним послали?
– Чур не я, – угрюмо бросил санитар. – Его премудрость вас немного опередил. Может, вскорости и примет. А пока, ежели не нравится дожидаться очереди бесплатно, не побрезгуем. Там золотишко не понадобится…
– Что за перезрелый сухофрукт? – без стеснения звонко поинтересовалась Королева.
– Если не ошибаюсь, старейшина гильдии ювелиров, – буркнул учитель, осуждая её за неуместную улыбку, которая едва не перекочевала к нему на лицо. И с хапугой-мужланом разобраться следует. Нашли место для острот и стяжательства – в обители скорби!
– Его вылечат? – спросила она, посерьёзнев.
– Этого вряд ли, – произнёс Фридрих равнодушно, своей чёрствостью чуть не заставив её расплакаться:
– Я про нашего!..
– Может быть… – теперь не знал, как успокоить: соврать, или…
– Забирайте больного, – протянули им мальчонку обратно, – и уносите отсюда!
– Ну, вот! Я же говорила! – разочарованно всхлипнула бродяжка, полезая рукой под лохмотья, видимо, к кинжалу. – Он здесь никому не нужен!..
– Ему действительно тут не место, – ласково погладила морщинистая ладонь всклокоченные волосы. – У твоего братика обыкновенная простуда.
– Почему тогда молчит и не шевелится? У него высосали кровь?..
– Просто спит. Я дала ему настойки с мёдом. Когда проспится, поправится. Дело за малым – следить, чтоб впредь не простывал. И незачем в заразное время по улицам шляться, приставая к прохожим. Уносите же поскорее. Куда-нибудь подальше и в тепло.
– Мне его не дотащить… – совсем по-детски растерялась она, всё ещё не веря счастью, которое у них, видимо, тоже было общим.
– А я на что, – вызвался учитель. – Хотел проветриться, а теперь можно это сделать с пользой. Показывай дорогу! Или сама… – может, стоило его отнести в дом Йозефа? Там уж точно тесниться не придётся. Одного? А остальных?.. И кто поручится, что смертоносная хворь не захочет вернуться в гнездо, которое изволила посетить первым? А на приют нищих, авось, в последнюю очередь положит глаз, раз до сих пор обходила стороной. – Где там ваша потаённая норка, в которой пережидаете нынешние неспокойные времена?
– Когда они были спокойными! И откуда про нору знаешь? – подозрительно уставилась оборванка на него.
Вот так! Как там говорил Циклоп: метил пальцем в небо, а попал… Вскоре выяснится – куда. При воспоминании о разбойнике сделалось маленько не по себе. У этой кинжал… А у остальных? Впрочем, не то время, чтобы бояться детишек с ножиками.
*****
Бедные кварталы сменили трущобы городского дна. Бой башенных часов, с опозданием возвещающий наступление ночи, едва долетал сюда. К всегдашней необустроенности теперь примешивался дух смерти, витая над молчаливыми лачугами и в одном месте – над пепелищем недавнего пожара. Обугленные остовы торчали, как не сглоданные кости.