Домишки кончились, а вместе с ними и самые слабенькие отблески света, доселе позволявшие хоть что-то различать пред собой. Воздух, которым можно дышать – тоже.
– Не отставай, – Королева зажала пальцами нос, окунаясь в зловонную тьму.
Ей-то хорошо! А у него обе руки заняты! По счастью, немного приспособившееся зрение выловило в черноте бледную полоску грязного льда. Провожатая, как ступила на неё, того и гляди норовила оторваться и исчезнуть, вышагивая по склизкой наледи уверенно, точно на огрубелой коже присоски вместо цыпок и мозолей. Приходилось вслед напоминать, что за ней вообще-то не гонятся, а помогают доставить больного друга домой. Дом – сильно сказано! Учитель прикладывал немалые усилия, чтоб не поскользнуться и не загреметь. Куда – лучше не думать, не видеть и тем более не нюхать. Хорошо хоть под ногами замёрзло. А рядом журчало, совсем не радуя слух.
– Где это мы? – сумел поинтересоваться, едва не наскочив на замедлившуюся девчонку.
– Не ори! Распугаешь всех, – шепнула она. – Пришли уже. А это наш привратник.
Прямо над ними парил призрак в стелящемся плаще, глядя пустыми глазницами из неправдоподобно круглого черепа и растопырив тонкопалые руки с неестественным количеством длинных пальцев. При близком рассмотрении они оказались истрепавшимися мётлами. А голова – дырявой тыквой.
– Милости прошу! – произнесла Королева, отдёргивая плащ чучела, сделанный, наверно, из сгнившего паруса. Под ним обнаружилось отверстие в ширину немногим больше толчка. Но пахло из него получше, чем от всего остального вокруг.
– И куда сии врата ведут? – спросил Фридрих.
– Не перечесть! Шибко далеко и не забирались. Заблудиться в два счёта. Даже в тайное городское подземелье лаз имеется. Зуб даю, не вру!
– И так верю. А то их у тебя не останется.
– Нет! Ну, правда!.. – обиженно протянула она. – Раньше крепость не была тюрьмой.
– Нетрудно догадаться, – согласился учитель. – Вряд ли б строители так постарались ради несчастных преступников, от которых предпочитают избавляться без лишних затрат. Она защищала горожан от врагов.
– Не только. Ещё до них… Ходит байка, фундамент заложен гномами. Главное хранилище прям под ней.
– А мы где?
– В заброшенной каменоломне. Материал для строительства добывали, да чем глубже, тем камень становился хуже – хрупкий пошёл, ноздреватый. Подумали, что докопались до самого что ни на есть гнилого земного нутра, и оставили это дело, как бы целиком в него не провалиться. Теперь сверху помойка, мы случайно в мусоре лазейку откопали. Хотели берлогу соорудить, а получили почти хоромы! Давай за мной.
Фридрих протянул ей, юркнувшей туда, постанывающего во сне мальчишку, и сам стал протискиваться следом, всё ещё не уверенный, что не застрянет. Удаляясь от входа, чувствовал себя пробкой, зачем-то пропихиваемой внутрь бутыли через бесконечно длинное горлышко. Но оно наконец раздалось в стороны, заполнившись отсветами рдеющих угольков.
– Королева! – радостно защебетали, зашуршали вокруг порхающие тени, будто летучие мыши, размахивая оборванными рукавами-крыльями. И замерли настороженно: – Что с Чистюлей?
– Прихворнул малость. Не бойтесь, спит.
– А это кто? – уставились на гостя чертенята мал-мала-меньше – чумазые, в неописуемых отрепьях, с взъерошенными волосёнками, на фоне слабого мерцания костра смахивающими на рожки. Ещё хвостиков и копыт не хватало для полного сходства – они не цокали, а двигались бесшумно, как котята. Теперь яснее представился портрет одиннадцатилетней босоножки Маи из её же собственного рассказа. Только та беспризорничала около месяца, а эти, наверно, с первых шагов закалялись нищенством. – Кого привела? Сама нам строго-настрого!..
– Знакомься, – представила спутница, – мои крысёныши. А это – господин целитель.
– Вообще-то я учитель.
– Особой нету разницы: мозги лечить иль задницы, – напевно продекламировала она. – Как узнали, что соображают головой? Думали-думали, пока не заболела!
– Забавно! – не сдержал смешок Фридрих. – Сам бы не додумался.
– Располагайся как дома. Угостить, правда, нечем. День насмарку из-за этого дохлика! Вина будешь?
– Откуда оно?
– Не заморачивайся! Всё равно без дела пылилось. На бутыли с палец толщиной наросло – аж в руки брать противно. Знать, хозяевам не нравилось, а по мне – вполне себе… Попробуй.
– Нет. И тебе уж хватит! – вспомнил, как от неё попахивало ещё в начале их спонтанного знакомства. – Детям вообще противопоказано.