– А взрослым полезно? Как-так? Остальное, вроде, одинаково для тех и других.
Подобное оспаривание аксиомы поставило в некоторый тупик. При ближайшем изучении девчонка выглядела старше, чем сперва показалась. Ровесница если не Мае, то Берте точно.
– А кто малыша настойкой опоил? – вспомнила она. – Старухе ты ничего не сказал!
– Ради лечения приходится жертвовать общей пользой организму, – прочитал учитель краткую лекцию. – Вот увидишь, как у него завтра голова раскалываться будет – не от мыслей! Но жар спадёт. И кашлять перестанет. А каждый день – лучше уж воду, если больше нечего.
– Снег невкусный и горький, да пепел на него всё время налипает. Прудам и колодцам доверия нет. А в закупоренной таре водицу не хранят. Только винище да кой-чего покрепче. Вроде того, что твоя бабка пользует.
А умом и того взрослее!
– Тебя называют королевой, потому что старшая среди них? – попытался Фридрих угадать.
– Не поэтому. Из-за короны. Хошь, покажу? – не дожидаясь согласия, она по-женски изящным жестом убрала с щеки сальные локоны, представив на обозрение уродливый обрубок на месте уха. – Набок сползла, да не беда. Такая непутёвая принцесса: закон меня короновал, а королевства не додал, с тех пор везде его ищу сама – спасибо палачу!
– За что тебя?.. – болезненно сморщился он.
– Покушение на представителя власти.
– Как это?..
– Укусила привязавшегося в стельку пьяного гвардейца.
– И за такое?..
– Могло быть и хуже! – печально усмехнулась она. – Ещё всю шкуру плётками от шеи до пят спустили. Думали, не оклемаюсь, вот и, чем выставить за ворота как положено, бросили неподалёку голяком подыхать. Ребятки подобрали, выходили. Только на одну сторону слабее слышать стала. Наверно, оттого такая громкая.
– Зато голосок ничего, и слух остался. Не то что, если б медведь наступил, – исторг учитель неуклюжий комплимент, достойный упомянутого зверя. – Не страшно после таких злоключений распевать крамольные куплеты под носом у властей?
– Они, как та же зараза. Может и ей приятнее, когда боишься. Но ведь не пощадит же всё равно, придя за тобой.
Оспорить было трудно. Потому прибавил уже серьёзно:
– Всё-таки будь поаккуратнее. За подобную песенку одна наша знакомая языка лишилась!
– Не! Та длиннее…
– И её знаешь? Можешь вспомнить?
– А как же! Даже спеть могу «Оду монаршему заду». Подхватывайте, ребята:
Видел, как ведьм пытали?
Помнишь их боль и страх?
Козы им пятки лизали,
И те сознавались в грехах.
Теперь пораскинь мозгами:
А королю каково?
Сколько «…», которыми правит,
Успели лизнуть его!
Твёрже ступней цыганки,
Мозолистей рук кузнеца
Царственная изнанка –
Монаршая задница!
Придворные и министры,
Епископы и поэты,
Провидцы и летописцы,
В сиянья лучах пригреты,
Тянут змеиные жала,
Силятся сердца достать.
Противиться не пристало –
Прилично осанку держать.
Твёрже ступней цыганки,
Мозолистей рук кузнеца
Царственная изнанка –
Монаршая задница!
Недаром родитель суровый
Сынка мягких мест не жалел,
Чтобы наследник престола
Крепче на них усидел.
Мантия и корона
Со стороны видней,
Но то, что касается трона,
Весомее и важней!
Твёрже ступней цыганки,
Мозолистей рук кузнеца
Царственная изнанка –
Монаршая задница!
Первая строчка больно резанула, но дальше пошло легче. Странновато было слышать желчные куплеты в исполнении детских, почти ангельских голосов. Где надо петь пониже, даже сам не удержался им подмычать не шибко мелодичным басом. Интересно, как это звучало у той?.. От горечи передёрнуло! Не исключено, автор, искушённый в придворных интригах, преспокойно здравствует, слившись со своими героями. А бедная артистка за его рифмы поплатилась сперва языком, а после жизнью. Паскудно устроен мир!
Если не считать, что ядом змеи поражают через специальные зубы, а их раздвоенный язык – никакое не жало, и вполне безвреден, в отличие от описанных инструментов лести и лизоблюдства ушлых придворных, в остальном содержание оспаривать было сложно. А «…козы» и «…пятки» – видимо и есть те самые «шершавые ласки». Не применяемые к простонародью по тем же причинам, что и терпимы заду монарха, сравнимому с не знающими обуви подошвами цыганок да натруженными кузнецовыми ладонями.
– Скажи, – обратился Фридрих к Королеве, задумавшись, – вы все местные? Ну, кроме приёмыша вашего…
– Вроде того… Чего спрашиваешь?
– Просто любопытствую. Ты здесь родилась?
– Самой любопытно! Откуда я помню?