Чего он привязался! Издевается? У самого дела не ахти! Будто готов помочь…
– А вдруг?..
Послышалось? Или подумалось… Как можно отвечать на вопрос, который не произносили вслух? Да ну его! От тряски накатывала сонливость. Лучше покориться судьбе, арестантским фургончиком увлекающей в ночь. Для кого-то вечную.
Но те пока про это не знали.
*****
При подъезде к горбатому мосту их подкинуло на выбоине, на время отогнав дрёму. Настала пора высаживать девчонку. Оставшийся на козлах не слушал, как позади его товарищ препирается со взрослым узником и даёт наставления малолетке, которые вряд ли той успеют пригодиться. Он молча пытался разглядеть впереди причину своего недоброго предчувствия. Но там были лишь деревья, снег и темнота.
– Поехали, – толкнул его вернувшийся и схватил поводья. – Пошевеливайтесь, сонные!
Лошадки резво взяли с места, как на последнем рывке. Хотя самая длинная и трудная часть пути была ещё впереди. Должно быть, их подстегнул снова долетевший вой.
– Благодарят за подношенье, – зло сострил кучер и, свесившись с облучка, глянул назад. – Кажись, отстала. Одной страдалицей меньше. А второй, представляешь? Заявил мне: дескать, посмотрим, кто из нас раньше сдохнет!
– Шутник, – сухо согласился напарник.
– Ещё пожалеет, что сразу не проспорил. Может, до рассвета в трактире у развилки пересидим?
– Нет. Народишко там разный попадается, всякого ждать можно. Начнут пытать, что за важного пленника рыцарь средь ночи затребовал, о чём и сами толком не ведаем. Или, того хуже, знакомцы его встретятся… Внутрь с этим кулём вони не сунешься. Так что придётся снаружи времечко коротать, да ещё на стрёме. И кто поручится, что к утру не занесёт окончательно? Едем уж, пока лошади везут.
– И то верно. Умницы мои! – похвалил животных весельчак. – Гляди, как споро пошли. У меня задница больше притомилась, чем у них ноги.
– С какого им легче нас тащить стало? – засомневался угрюмый. – Мы, часом, за мостом ничего лишнего не оставили?
– Только пигалицу. Неужто дело в ней?.. Когда её, упирающуюся, на волю вышвыривал, не показалось, что сколько-нибудь весит. Ладно!.. Было б из-за чего голову ломать! Нам на руку, раз быстрей прибудем.
Пока, вроде, к тому и шло. Остаток леса и поле миновали без приключений, подъехав к горам. Извилистая лента тускло белела меж растворённых в сумраке скал, будто подвешенная во тьме. То ли снега тут выпало меньше, то ли на открытом месте задувало сильнее, отчего с камней всё сдуло, лишь вдоль откоса по левой обочине намело неглубокий сугроб – и колёса в нём не вязли, и путь обозначал.
– Справная дороженька! – порадовался возничий. – Недаром здешний хозяин столько за проезд дерёт.
И всё равно удивительно: подъём становился круче, а лошадки частили, точно под гору, еле успевая переставлять копыта.
– Как будто боятся… – заметил мрачный охранник.
– Кого? Одни булыжники кругом. Или этого? – постучал весёлый рукавицей по клетке.
– Не думаю, что его, – неуверенно возразил угрюмый. – Через лес до речки спокойней ехали. Глянь, что пассажир делает? – попросил он, перехватывая вожжи. – А то у меня шея затекла. Не заморозили, часом?
– Живой, – обернувшись, еле нащупал взглядом стражник во тьме их подопечного. – Бормочет что-то себе под нос. Скучно без подружки?!. С нами поболтай!..
– Ещё наслушаешься воплей, – не понравилась шутка соседу.
– И не собираюсь даже! Не красавица, чтоб на его последнюю пляску с песнями любоваться. Вот среди шлюшек или детоубийц попадаются очень даже ничего…
– Во всём находишь удовольствие, – бросил ему товарищ не то с укором, не то с завистью. И вырвал уже поднесённую к губам фляжку. – Довольно прикладываться! Как бы чёртов поворот к замку не прозевать.
Темнота справа сама напоминала раззявленную пасть, словно откусившую мироздание по неровную кромку карниза. И теперь заедала, всасывая в себя белые хлопья, сонмами крохотных привидений летящие навстречу. Край дороги еле виднелся, не то что далёкие башни на противоположном склоне. Даже если там и не дремлют в столь поздний час, навряд ли свет окон пробьёт завесу вновь усилившейся метели. Оставалось надеяться не пропустить съезд. Но слишком стремительно всё мелькало в узких пределах видимости. Подслеповатые от напряжения глаза слезились. Носы и щёки скоблил колючий ветер. Лошади неслись, а время точно застыло на месте. Зрело смутное беспокойство, что ни пути, ни ночи не будет конца. Даже весельчак посерьёзнел.
– Может, остановку сделаем? – предложил он. – Оглядимся на местности…
Но тут повозка сама резко остановилась. Удар сопроводил треск. Задние колёса повисли, вращаясь в воздухе, и опустились обратно, только когда вырвавшаяся лошадь исчезла во тьме. Затихающее вдали ржание походило на человечий вопль. Вторая, оставшаяся в упряжи, отозвалась тем же голосом, выворачивающим душу наизнанку. Чудом усидевший на месте конвоир заткнул уши.