– В прошлый раз уже предлагали, как недотёпе-подружке твоей. И далеко она оказалась? За нами вечно охота, точь-в-точь у котов за амбарными мышами.
– Нынче властям не до вас.
– Так будет! Не терпится проверить? Всегда им только мешались!
– Чего ж дожидались?!. – выкрикнул в отчаянии. И эхо многократно повторило вопрос. Видимо, в пылу спора сами не заметив, вышли к большой пещере.
– Потому что дураки, а теперь поумнели! Ты правда веришь, будто всё образуется? – промокнула бродяжка нос изодранным рукавом.
Фридрих предпочёл смолчать. Притворяться больше не было сил.
– Город обречён!.. – шепнула она, посмотрев ему в лицо. – До последнего, кто внутри… Разве нет? Болезнь не кончится, покуда все не умрём!..
Ложь супротив стали – куда ни шло. Но не против этих пронзительных глаз! Некто может и подождать, злясь, пока не надоест, но для остальных крах очередной бесполезной попытки означает… Раз камня в сокровищнице нет, неизвестно где он, или вообще ни при чём – по-всякому девочка права.
– Даже если и так, мы должны остаться.
– А я не хочу! Родилась тут непонятно зачем!.. Но подыхать – увольте! – дёрнулась ручонка с кинжалом в его сторону, что пришлось пятиться. – Где угодно, только не здесь! Живо давай!..
Поступал ли кто-нибудь столь низко ради высокой цели? Вот бы порадовался сейчас пилигрим, видя его. Отскочив ещё на шаг, учитель поднёс факел к древнему труду, скорее всего, единственному в мире! Бесценные пергаменты вспыхнули, скручиваясь и обращаясь в прах. Так уходили в небытие знания и мудрость исчезнувшего народа. Никогда прежде не сжигал книг! Оно казалось невозможным, как убить ребёнка! Впрочем, можно считать, он это и сделал:
– Почему не ударишь меня? – выронив из обожжённых пальцев тлеющий корешок, поднял он пустые глаза на ошарашенную девчонку.
– Какой смысл? Ты подлец, но не трус! Этим тебя не проймёшь! Зачем брать лишний грех на душу, пред тем, как сдохнуть! Спасай свою ведьму, раз на остальных плевать! Глядишь, ей и поможешь. Огоньком токмо поделись, – вырвали факел из одеревеневшей руки, другой своей, не выпускающей оружия, потирая веки, точно их защипало от дыма.
– Куда? Там верная погибель!..
– Тебе спасибо! А тут нет?!. Петля, либо мертвецкий костёр. Уж лучше неизвестность.
– Даже крысы её не выбрали!..
– Вот и ты валяй с ними! Подходящая компания! Помнишь: как назад – по стеночке всё время направо?..
– Разберусь, – бросил Фридрих, будто оттолкнул. За что?!. А если у них получится? Вдруг она запомнила? Всё ж, хвалилась, запоминает с первого раза… Но карта переползала на следующие страницы, на которых не открывали… Или повезёт? Надеешься?!. Желаешь успеха?!. Тем, кого только что лишил шансов?..
– Чего вылупился, жалостливого строишь? – метнула испепеляющий взгляд юная атаманша. – Теперь можно?!. Раз не с нами, то забудь, как не было! Топай себе в город – тобой не подавится! А нас избавь! Прощай! Отставить сопли, крысёныши! Нам туда.
И малыши, облизывая слёзы, потянулись следом в разверстый зев одного из туннелей, как на заклание. Теперь у них не оставалось ничего, кроме её самоубийственной решимости. Без карты им не найти второй выход!
– Стойте! Не ходите с ней!.. – взмолился, но все, как один, ответили презрительным молчанием. Удаляющийся свет тусклым пятном размазался по стенке у первого поворота и померк, стекая в темноту. Подземелье сглотнуло маленький отряд, не ощущая ни вкуса, ни радости, ни сожаления, как было тысячи и тысячи лет. – Вернитесь!..
Тлен
Лабиринт, которым блуждал в потёмках, напоминал закоулки подсознания, где обыкновенно скрывают, что стыдно или боязно явить миру. Так и тут за каждым ответвлением угадывалось нечто, чему воображение отказывалось давать облик. Сквозило жутью, словно обнюхивая. Но ведь совсем не то здесь ищет! Даже хорошо, что больше нет факела. Хоть смешно: будто в темноте и самого не обнаружат. Правда, шагов собственных не слыхать. Куда подевалось отзывчивое эхо? Неужто настолько сжился с тьмою, как бы растворился в ней? Бежит, очертя голову, аж вспотел, а беглецов всё нет. Не могли уйти далеко! Или свернули?.. Впереди, у изгиба, завиднелись слабые отблески, донеслось тихонькое всхлипывание. Радостно бросился туда. Наконец-то! Это они! Надо их вернуть!..
Но свечение исходило не от пламени. Увиденное превзошло самые мрачные фантазии насчёт того, что опасался тут встретить: Скрюченные лапы с детскими печальными лицами вместо ладоней преградили путь, хищно выпустив когти, но взирая без злобы, скорей с укором. Наклонился к ним, намереваясь попросить то ли дозволения пройти, то ли прощения. И в ответ на неуклюжие извинения они вцепились, принялись душить, царапать, рвать. Спасая себя, стал тыкать в них невесть откуда взявшимся кинжалом – прямо в ладони-лица. Хлынула кровь вперемешку со слезами, заливаясь ему в глаза, нос, рот, что стало невозможно вдохнуть…