– Господа, поделитесь с бедными людьми, – деланно тонким голосом прогнусавил он. – А то на жизнь не хватает.
– Держи, – кинул старьёвщик ему медяк, и тот ловко его поймал одной рукой.
– Маловато будет, – парень повертел грош в пальцах и швырнул в кусты.
– Так найди себе работу! Другие не обязаны за тебя пуп надрывать.
– А кто сказал, я не на работе? – нагло ухмыльнулся он, что делало его молодое лицо отвратительным, не спасали даже правильные черты. – Я собираю плату за проезд. С вас по серебряной монете. С каждого! Отдельно – за лошадей, повозку и груз. Если нет желания дальше потопать налегке.
– Морда не треснет? – дела в этот год шли неважно, и старьёвщику не хотелось запросто расставаться с приличными деньгами. – Я уже уплатил пошлину, проезжая по землям рыцаря, а следующую буду платить на въезде в город.
– А тут свой хозяин! И ему решать, кого пропустить этой дорогой, а кого нет. Так что гони деньгу, пока я добрый и не передумал!
– Не связывайся с ними, – шепнул калека. – Это страшные люди! Лучше сделай, как просят…
Старьёвщик брезгливо поморщился: герой войны пасует перед каким-то сопляком – куда мир катится!
– И с этого не забудь! – кивнул детина на пассажира.
– Прости, у меня ничего нет, сам понимаешь, – виновато пожал плечами тот.
– А если я предложу тебе убраться подобру-поздорову? – поинтересовался торговец у парня.
– Плата увеличится, – был ему ответ, подкреплённый угрожающим постукиванием дубинкой по левой ладони.
– Я же говорил, – не переставал нашёптывать инвалид. – Лучше им не перечить. Себе дороже выйдет.
– А это мы посмотрим! – сощурил глаза старьёвщик. – Последний раз говорю – прочь с дороги!
– Это ты мне?.. – двинулся было разбойник вперёд, да так и замер на месте, забыв поставить поднятую ногу на землю. Ему прямо в наглую физиономию смотрело острие стрелы. Извлечённый из-под шубы заряженный арбалет наконец дождался часа, чтобы защитить трудами нажитое от преступных посягательств.
– Тебе, тебе! Если не понял.
– Не глупи!.. – уже куда менее решительно пробурчал парень, явно не определившийся, что ему дальше делать – продолжить наступать, или ретироваться. Да ещё зачем-то скосился на сидевшего рядом калеку. Оттого вдруг потерял равновесие, непроизвольно взмахнув правой рукой, в которой сжимал дубинку.
Рука старьёвщика тоже дёрнулась. И тут доселе выглядевший безобидным и напуганным сосед проворно двинул её плечом снизу-вверх, а из-за пазухи выхватил что-то блестящее.
Стрела просвистела над ухом незадачливого грабителя и, прошуршав в ветках, со звоном вонзилась в ближайший подвернувшийся ствол.
Послышался булькающий хрип, а затем его перекрыл истошный визг. Сидевшая всё это время молча и безропотно в глубине фургона жена вскочила и тигрицей бросилась на инвалида, вцепившись зубами в руку, в которой тот сжимал окровавленный нож.
– Что ты стоишь, растяпа! – скулящим голосом прикрикнул бородач на спасённого сообщника. – Помоги! Только по мне не попади!
Толстая палка несколько раз мелькнула в воздухе. Раздались глухие удары, сопровождаемые неприятным треском. Грузное тело женщины обмякло и повалилось на тряпки, прямо перед лицом затаившейся девочки. А парень, вскочив на козлы, продолжал с размаху колотить жертву по голове, как глушат пойманную крупную рыбу. И словно у рыбы, глаза избиваемой вылезли из орбит. Кровь забрызгала полог и содержимое фургона, заодно испачкав одежду и волосы Маи, которая напряглась и застыла, как зажатый в угол зверёк. Ей бы закричать, и это разом положило б конец бесконечной череде злоключений, большинство из которых оставались ещё впереди. Но горло перехватило, что стало невозможно продохнуть. Лишь две солёные дорожки проползли от немигающих глаз по щекам…
– Успокойся! – остановил детину одноглазый. – Довольно с неё. Сучке уже всё равно! Как и муженьку. А мы, по твоей милости, влипли!
– Я-то при чём?! – начал оправдываться тот. – Откуда было знать, что у него арбалет?
– И я не знал. Однако, где б ты сейчас был, если не я. Отдыхал вместо них… Подвязались на плёвое дело – всего-то пощипать заезжих торгашей. А теперь, милый мой, на нас убийство! Надо было позволить тебя укокошить и ехать себе в город. Там бы хоть выпивкой угостили. А много ль проку с подельщика, который спотыкается на ровном месте?
– Ладно уж! Сам с бабой не смог совладать.
– А ты, молодец, совладал! Только кто подчищать за тобой будет?! Гони лошадей до развилки, пока нас не застукали, – велел он, потирая укушенную руку. – Надо было так дубасить – фургон кровищей измазал, аж снаружи видать! Надеюсь, в городе о них не знают и искать не будут. А на старую дорогу никто не сунется. Там спокойненько от них избавимся. Лошадей – на мясо, этих – в болото, а колымагу спалим по-тихому, чтобы следов не осталось.