– Мне подарил один… добрый человек, – теперь Мая начинала осознавать, что это и есть чудесное спасение, которое пообещал ей нищий. Но сердце отчего-то не спешило наполниться теплотой от благодарности к нему. Наверно, просто оттого, что слишком замёрзла и измучилась.
– Сдаётся, не шибко тоскуешь о своём прежнем бытье. Впредь отвыкай от дурного, – прозвучал скорее дельный совет, нежели укор. – Никогда не поздно научиться жить по-честному, особливо в твои года. Роскошества не обещаю, но пропитание и кров… – как-нибудь потеснимся, коли тебе податься некуда. Не выставлять же обратно, холода к нам надолго. До весны перебьёмся, а там видно станет…
Старушка растопила снег на очаге, в тёплой воде отмыла многострадальное тельце. Затем смазала целебными мазями ожог и следы от плети, и принялась за обмороженные ноги. По счастью, они не были изнежены, к ним быстро, хотя и не безболезненно вернулась чувствительность, и через несколько дней опухоль спала. Спустя ещё пару-тройку недель омертвелая кожица слезла, а на новую с непривычки было щекотно наступать. Порезы и царапины зажили. Раны на спине тоже затянулись без следа. Только шрам у левого локтя и дальше приходилось прятать под опущенным рукавом, хотя и он со временем сделался едва заметен, утратил чёткость, побледнел, разгладился и почти слился с предплечьем – а говорили, останется на всю жизнь.
Труднее поддавалась лечению детская душа, слишком рано принявшая на себя столько боли и несправедливости. Девочка долго не могла уснуть, а если получалось – кошмары недавнего прошлого возвращались, а она опять была не в силах ничего избежать и исправить – лишь проснуться и плакать остаток бесконечной ночи. Хуже всего, что до весенней оттепели приходилось круглые сутки сидеть, закутавшись, на постели и совершенно не на что было отвлечься. Только уставиться на дверь и ждать, когда таинственный господин в нищенском одеянии изволит вернуться за амулетом, подарившим ей спасение. Но у того, видимо, имелись причины повременить – вконец испортившаяся погода, либо другие, более неотложные заботы. Мало верилось, что ему не удалось поправить свои дела, если даже к ней, с рождения невезучей, повернулась удача.
*****
Старый рыцарь, никогда не отличавшийся мягким нравом, под конец жизни не на шутку лютовал. В округе царил переполох. Кого-то искали. Вломились и в хижину к старушке. Та преградила путь. Её бесцеремонно отшвырнули. Вулкану досталось крепче – бедолага попробовал вмешаться, цапнув железный наколенник, и поплатился. Всё перевернули вверх дном. Но, обнаружив под грудой тряпья на лежанке тощую больную девчонку, плюнули и поспешили прочь, не закрыв дверь. Теперь уже Мае пришлось приводить в чувства хозяйку и ухаживать за побитой собакой, с неохотой возвращавшейся к жизни.
Зима обрушилась на землю вьюгами и небывалыми морозами. Пока жестокий феодал мучился в агонии, его подданные притихли и ждали, когда придёт пора опускать богатый гроб в мёрзлую почву. Сами еле дотянули до весны, впроголодь и в полной неизвестности. Но, разогнав снеговые тучи, пригрело солнце.
В замке обосновалась новая хозяйка, которой поначалу боялись едва ли не больше, чем её усопшего родственника, поскольку совершенно не знали, чего от неё ждать, и потому ждали худшего. Но мало-помалу привыкли не вжимать голову в плечи, как прежде, под постоянно занесённым над спинами кнутом. Внешне ничто особо не изменилось: в деревнях царила та же нищета, изнурительная работа от рассвета до заката так же отбирала все силы. Наверно, пять лет – слишком маленький срок, чтобы перемены стали заметны невооружённому глазу. Зато беспросветный страх уступил надежде. И ещё – неслыханное дело – открылась школа для детей крепостных. Ни соседние землевладельцы, ни крестьяне – родители учеников, не очень поняли: для чего это нужно. Но детям оказалось интересно. Им, пусть по большей части в воображении, приоткрылась дверь в жизнь, отличную от той, которую из века в век предстояло тянуть с рождения до могилы.
Перемены в жизни Маи тоже не слишком бросались в глаза. Вдова была насколько щедрее, настолько и беднее её безвременно почивших родителей. Негодная одежда, от греха подальше, ушла на тряпки и растопку. Взамен на дне разваливающегося сундука отыскалось старое линялое платье, над которым старушка немного всплакнула, прежде чем его отдать. В нём девочка почти бессменно и щеголяла. Поначалу великоватом, потом же, когда подросла, возникла необходимость удлинить подол и рукава, подшивая всевозможные обрезки. Недавно приобретённое новое заметно отличалось от того отсутствием дыр и заплат. Мая его берегла, чтобы было чего надеть в церковь, по праздникам да иным торжественным случаям. Хотя, с ходу не припомнить, имели ли таковые место после обновки. И сегодня пришла в прежнем повседневном. В первое же лето, чтобы не сидеть бесполезным грузом на шее бедной женщины и приносить в дом хоть какой-то прибавок к запасам, которых и на одного не всегда хватало, она подрядилась в помощницы к старому пастуху и вскоре его заменила. Только поздней осенью и ранней весной он соглашался присматривать за стадом, пока она в школе, утверждая, что, когда нет жары, свежий воздух полезен его подорванному здоровью.