Да и остальное между ними казалось какой-то игрой. И, стыдно себе признаться, ревность господина учителя к жениху даже была ей приятна. А наоборот? Того ли ищет?.. Не к месту вспомнилось брошенное пилигримом обвинение: будто заиграла камень для чего-то особенного. Какая всё-таки дура! Да теперь поздно. Надо его отдать, пока не накликал бед...
Тракт отворачивал левее, петляя вдоль ущелья и дальше к просвету между вершинами, откуда явственно ощущалось холодное дыхание невидимого ледника. Мая поёжилась, то ли смутно припомнив, то ли представив что-то пугающее о тех местах. Но что именно – на это она себе ответить не смогла. Торговый путь всегда был оживлённым. Правда, сегодня на нём никто не повстречался – ни повозка, ни конный, ни пеший. Не исключено, в горах погода уже совсем испортилась, закрыв перевал до весны. Она не сильно огорчилась этому, желая поменьше являться на глаза как знакомым, так и незнакомцам. Мартин, правда, тоже не попался навстречу. Проходил ли он вообще этой дорогой? Впрочем, недолго осталось, чтобы проверить.
И последний отрезок пути выглядел вполне преодолимым, сползая вниз к небольшому мостику и затем взбираясь по живописному лесистому склону к воротам замка, среди позолоченных крон казавшемуся приветливым и уютным, как из доброй сказки с хорошим концом. Трудно поверить, что не так давно им пугали детей. И не только! Взрослые до сих пор посматривали с опаской в его сторону, наверно, по старой привычке.
Среди открытой солнцу луговой травы ещё пестрели последние цветы. После утомительной тверди с коварным оскольчатым крошевом по ней шагалось в удовольствие. А поговаривали, прежде покойный рыцарь тут забавы ради устраивал псовую охоту на провинившихся крепостных. Место подходящее – убежать некуда, и наблюдать удобно. Получается, в своё время эта щедрая земля впитала чью-то кровь. Подобное плохо укладывалось в голове. Проще верить в сказки о гномах, нежели в то, свидетели чему живут рядом, но изо всех сил стараются забыть.
Желая выглядеть опрятно, по шатким камням она спустилась к бурлящему потоку умыться и сполоснуть ноги. От ледяной воды они порозовели. «Ну и глупый вид! – оглядела себя Мая. – Точно по снегу шастала!» Вблизи и снизу замок уже не смотрелся игрушечным. Ажурные окна господских покоев спрятались за толстыми стенами. Зубчатые парапеты, опираясь на мощные карнизы, грозно нависали над почти вертикальными склонами, уставившись на лес и горы узкими бойницами, обещающими достойную встречу непрошеным гостям. На дорогу упала тень, от которой вверх к спине пробежал холодок. За путницей внимательно наблюдал нетопырь с рельефа фамильного герба – а написано, днём они ничегошеньки не видят, отсыпаясь по пещерам в кромешной тьме. Пальцы неуверенно теребили шаль. Правильно ли она поступает? Как объяснит, зачем явилась? Как вообще попадёт внутрь?
Но мост был уже опущен. Заскрежетала поднимающаяся решётка, а потом и тяжёлые створки медленно распахнулись, словно приглашая. Заворожённая пастушка подчинилась. Но всё-таки старалась ступать по самому краю, будто ей навстречу валила невидимая толпа. Оттого её не сразу приметили на оживлённом дворе. За целый день она не увидела столько людей. Снаружи стен до самой её деревни всё как будто вымерло, но внутри кипела жизнь.
– Чего притащилась в неурочное время? – цыкнул на неё привратник. – Пошла прочь. Знаешь ведь, госпоже не до тебя.
– Оставь! – строго одёрнула его всадница, подъезжавшая к воротам с той стороны, – Наша юная гостья проделала немалый путь, чтобы не уделить ей несколько минут. Ты собралась просить о какой-то милости? Так не бойся и не тяни.
– Не попросить, – с трудом подбирала слова девушка, действительно немного оробевшая и восхищённая красотой наездницы в простом, но элегантном охотничьем костюме, рядом с которым её лучшее платье выглядело нелепым рубищем. Из-под бархатной шляпы с пером свободно спадали локоны цвета воронова крыла, обрамляя белоснежное лицо и шею. Волосы Маи так выгорели на солнце, что она и сама бы не взялась определить их цвет. А с кожи не хотел сходить загар, в котором спрятались веснушки. На тонких руках благородной дамы плотно сидели узкие замшевые перчатки. Её же ладони огрубели и потрескались от ветра, сырости, жары и стужи. В трещины въелась грязь, которая, наверно, уже никогда не ототрётся. Про ступни и говорить нечего! И всё-таки хотя бы один предпочёл её этой красавице. – Хотела спросить. К вам должен был зайти Мартин…