Вместе с жизнью покойный утратил и всю свою смазливость. Насколько он был привлекателен прежде, настолько отталкивающе выглядел сейчас. Даже заплаканные воздыхательницы брезгливо отворачивались. Посиневшее лицо раздулось. Глаза остекленели, точно у мороженой рыбы. Из раскрытого рта торчали бурые водоросли. Трудно было узнать записного красавца, разбившего немало девичьих сердец. Теперь в его облике и позе сквозило нечто не просто жуткое, но и унизительное.
– Накройте! Не позорьте мертвеца! – спохватился кто-то.
Да ведь у него штанов нет! – успел Фридрих скользнуть взглядом по молочно-белым волосатым ногам, торчащим из-под прилипшей рубахи. Зацепились, пока несло течением? Странно. Помнится, он их всегда в сапоги заправлял, а те при нём.
– Сколько времени он мёртв?
– Кто ж знает? – покачал шлемом гвардеец. – Вода сейчас холодная. Рыба сонная, объела совсем немного. Судебный медик говорит, мог больше недели в ней пробыть.
– И что? Всё это время рыбак не проверял сети?
– Так откуда угодно течением могло принести. Где-нибудь застрял, а после всплыл. И вот приплыл…
– Среди вещей погибшего не попалось ничего странного?
– Нет. Напротив, видите, отсутствует то, чему положено быть. Почему спрашиваете?..
Кажется, вопрос уже задавали. И есть догадка, кто оказался столь же любопытен. Значит, не успел вернуть своё? Опередили? Или просто пытается отвести подозрения? Помнится, некто предупреждал о напастях, грозящих бедной Мае… Не об этом? Что может быть для юного сердца хуже внезапной потери возлюбленного, да ещё таким отвратительным образом?! Хотя, тебе ли судить? Если когда и любил, уж точно не Мартина. И всё равно в глазах возникла мешающая резь, а в груди защемило. Где же загадочный пришелец, явившийся сюда в недобрый час? Что прячет от посторонних глаз – торжество, или лютую досаду? Догадывался? Знал? А, может, приложил руку? Для столь серьёзных обвинений должен иметься более веский повод, чем домыслы.
– Утонул?
– Или помогли. Приподнимите ему голову, ежели не из слабонервных.
Тело мёртвого лежало на животе уже под надвинутым до шеи покрывалом. При этом лицо смотрело прямо на Фридриха, как и положено, снизу-вверх, пялясь слепыми глазами. Тыльная сторона головы в слипшихся волосах промялась, напоминая початый бурдюк.
– Спасибо, – выдавил учитель, прикрыв рот воротником, и отошёл от греха подальше, прицельно поглядывая на бурьян – не стошнит ли сейчас.
– Надо б отслужить по покойнику, – сказал начальник гвардейцев. – Пошлите за священником.
– Так его ж у нас нету, – напомнили крестьяне.
– Почему? Церковь, вижу, стоит…
– Был, да рехнулся. Отправили в монастырь.
– Да! Дела у вас творятся! Нехорошо! Кто ж заботится о спасении ваших душ?
– Теперь есть кому! – прозвучал негромкий голос. – Разрешите представиться. Меня назначили в этот приход. Рад приступить к обязанностям… Прошу прощения! Гляжу, повод отнюдь не радостный…
Поначалу в толпе не обратили внимание на неброско, но опрятно одетого господина, скромно державшегося в сторонке. Осталось незамеченным, когда он присоединился к печальной процессии.
– А чему ж веселиться, святой отец. Единственно, вашему прибытию, – сдержанно приветствовали его. – Хоть панихиду справим. Отпустить бедолаге грехи не лишне будет.
– Как и любому! Не наше дело ворошить мелкие проступки готовящегося предстать перед Высшим Судом. Подумайте лучше о своих.
Девушки, на время забыв оплакивать несчастного Мартина, с интересом разглядывали нового священника. Тот был, пожалуй, моложе Фридриха. В отличие от вечно помятого предшественника, он выглядел ухоженно – на мантии ни пятнышка, несмотря на грязь под ногами и повсюду, воротничок сияет белизной. У того обычно с утра веки висели мешками, а страдающее выражение на щетинистом лице, из-за вечного похмелья, придавало ему сходство с ликами святых великомучеников. У этого же над гладко выбритыми, слегка пухлыми щеками холодно блестели льдинки пытливых глаз.
– Вижу по вашим скорбным лицам, покойный пользовался тут всеобщей любовью. Соболезную, – нисколько не изменив их выражения, обвёл он взглядом юных прихожанок. Одни, застеснявшись, отступили за спины соседок, пряча изгвазданные подолы и передники. Другие, понаряднее, кокетливо стреляли глазками.
Учителю вновь прибывший при первом впечатлении тоже, скорее, понравился. Правда, по иным причинам. Видно было – тот серьёзно относится к делу. Подобные люди вызывали в нём уваженье.
– А теперь уясните себе, – значительно произнёс пастор, – беда может случиться с каждым. Особенно, если отнестись легкомысленно. Давая напутствие, меня предупредили, что с духовным воспитанием здесь обстоит не лучшим образом. Люди в помыслах и поступках забывают следовать главному. Их сердца затуманены ненужным знанием, мешающим помнить о спасении души. Одних молитв да проповедей, увы, недостаточно, чтобы искоренить грех. Пока мы церемонимся, пытаясь убеждать словом, зло смеётся над нами. Сперва вволю покуражилось над одним из служителей Господа, бросив тень на всю братию. А теперь этого ему показалось мало. Известно, отчего умер несчастный?