– Мартин поцеловал меня…
– В щёку? Не считается!
– Пустите к нему. Я должна проститься…
– Нет! Чтобы тебя растерзали на месте?! Ворота закрыты и не откроются, пока фанатики не утихомирятся!..
– Хоть посмотреть на него!..
– Каким ты видела его последний раз?
– Темно было… Даже лица не вспомнить…
– Просто представь…
– Заботливым – безрукавку дал погреться – и, кажется, счастливым…
– Таким и запомни. Ему сейчас там очень важно, чтобы здесь кто-то думал о нём хорошо. И у тебя всё образуется. На дворе не лето, а ночью ещё похолодает. Вот и остудит их разум.
*****
Однако ни на следующий день, ни через день народ и не подумал расходиться. Чтоб не замёрзнуть, на противоположном склоне развели костры. От собранного по окрестным перелескам сырого хвороста стелился едкий дым, окутывая башни и заползая в окна. Пришлось их закрыть, чего хозяйка не любила. Утром людей на подступах к замку, вроде, поубавилось. Но спустя некоторое время пожаловал святой отец с новым, ещё большим числом возмущённых сторонников, очевидно, присоединившихся после похорон. На краю рва толпились мужчины неопределённого возраста с землистыми лицами и натруженными руками. Их угрюмое молчание таило в себе не меньше угрозы, чем визгливые женские голоса за крепкими спинами, посылающие неразборчивые проклятия.
– Приветствую вас, падре, – совсем не приветливо молвила хозяйка, с трудом заставившая себя спуститься вниз. – Что надобно этим людям?
– Спросите их, – смиренно ответил пастор. – Могу говорить лишь за себя.
– Слушаю.
– Хотелось бы вернуться к прерванному разговору.
– Кажется, мы его не прерывали, а завершили. Или?.. Припоминаю… Явились истребовать плату за отпевание? Я распоряжусь выплатить.
– Понимаю, не барское дело следовать за гробом усопшего раба. И претит разделять горе простых людей. Но им не всё равно! Как и вашему покорному слуге… Скорбь взывает к возмездию.
По счастью, родителей убитого не было заметно ни в первых, ни в задних рядах. Но остальные глядели с такой ненавистью, что дама невольно отступила на шаг, несмотря на опущенную решётку, сквозь которую сейчас разговаривала с пастором, испытывая смешанное чувство опасности и неловкости.
– Пусть ведьма выйдет! Нам есть чего ей сказать! – раздалось откуда-то из середины.
– Готова пригласить вас, – проигнорировала женщина выкрик, продолжая обращаться исключительно к священнику, – если пообещаете, что смутьяны не ворвутся следом. Вижу, они полны злобы. Не хотелось бы в спешке давить их зубьями решётки. Всё-таки крестьяне доселе верно нам служили, и мы пока ещё не враги.
– Это ваши крепостные, я не повелеваю ими, – возразил святой отец. – Если вы не способны их усмирить, куда уж мне, призванному нести людям слово Господне без принуждения. Согласен общаться так. Заодно пусть и остальные всё слышат. Им чужды изысканные манеры, они не обладают утончённым вкусом. Но, оказывается, истине проще достучаться до их огрубевших сердец, чем до разума образованной особы.
– И в чём же она?
– Пока не берусь с полной уверенностью утверждать. Но, полагаю, та, кого вы у себя прячете, помогла б пролить на неё свет.
– Оставьте беднягу в покое. Ей известно не больше, чем вам или мне.
– Это она вам сказала? – в пасторском голосе звучало сомнение.
– А если б и так! – не поддалась дама. – Я ей верю!
– Одной веры недостаточно.
– Странно слышать такое от духовного лица.
– Может, не совсем точно выразился, – пояснил задетый священник. – Веру надобно доказывать, в том числе, не щадя сил, выводить на чистую воду её врагов. Под разными обличиями! Кажется, вашу гостью собирались публично высечь согласно вашему же приказу? Весьма позорно для девушки на выданье! Но заслужено, раз провинилась. Отчего вдруг передумали?
– Я вольна менять намерения, ни у кого не спрашивая.
– Но это случилось, насколько понимаю, именно когда обнаружили тело несчастного юноши.
– Да. И тем причина её волнения, заставившая вести себя несдержанно, подтвердилась.
– Выходит, она знала нечто большее и раньше, чем только что пытались меня убедить. Получается, вы либо заблуждались, либо слукавили.
– Видели б, с каким нетерпением она разыскивала суженого! Уж поверьте мне, женщине так не притвориться.
– Обыкновенной – да. Но ведь сам Нечистый действовал её руками. Вероятно, он и сейчас в ней…