– Желаете провести опознание? Хорошо. Ну-ка, кликните услужливых псов сюда. Тот, для кого они приготовили тёплую встречу пять лет назад, пожаловал. Полагаю, не все грызуны передохли в этом гостеприимном доме? Хотите посмотреть, каков мозг врага так называемого вашего рода?
– Нет! – отрезала госпожа. – Достаточно разъяснений, и прощайте. Только оставьте меня и девчонку в покое!
– Вы не поняли! – сиплое хихиканье превратилось в шипение. – Никто не может ставить мне условия! Я сам решу, когда уйти и что делать дальше!
– Кто вы?
– Неуёмное женское любопытство! Я рассказал о вас, чего о себе не подозревали. Разве мало?
– Мало! Хочу знать, кто смеет угрожать мне в моём же доме. Иначе, вопреки желанию, воспользуюсь вашим предложением! И извольте снять шляпу! Это невежливо!
– Обойдётесь! – не пошевелился он.
– Тогда сделаю это сама… – дама вскочила и забежала к нему за спину – через стол было не достать.
Сидящий не обернулся, только вытянувшаяся к ненавистному головному убору рука в мгновение ока очутилась в тисках бледных пальцев, на одном из которых сверкнул перстень.
– Слуги! – прозвучал, срываясь, крик.
– Ау! – передразнил пилигрим. – Где вы? Оглохли? Хозяйка требует верных рабов! Бедняги, никак не могут решиться. Или просто ищут верёвку подлиннее – для голодранки и госпожи. Выдать обеих ведьм в руки правосудия и остаток жизни трудами и постом вымаливать себе прощение, что пользовались милостями пособницы Тьмы!
От боли на глазах выступили слёзы. Силуэт на фоне подсвечника расплылся и заколыхался языком чёрного пламени. Ища опоры, свободная ладонь заскользила по ворсинкам ковра на стене и, нащупав что-то холодное и круглое, инстинктивно схватила…
Он, показалось, даже не шелохнулся. Только женщина, перелетев через его плечо, с беспомощным стоном рухнула прямо на расставленные блюда, испачкав угощениями платье. Черепки разбитой посуды укололи спину. Выкрученная рука оказалась крепко придавлена запястьем к столешнице. Пальцы второй безвольно разжались, выпустив рукоять. Кинжал торчал рядом, на поллезвия войдя в толстый массив морёного дуба.
– Грех-то какой! – насмешливо произнёс странник. – Зарезать гостя! В собственном доме! Прямо сюжет пьески для дешёвого балагана. Думаешь, ты первая, кто попытался это сделать? Теперь стала ещё одной, у кого не получилось. Прежний хоть был изобретательнее. Приготовил клетку с голодными крысами, чтобы заключить туда мою голову. Так, видите ли, поступают на Востоке. Только я здесь, а он? Полгода промаялся, пока не сгорел от болезни, которую назвать стыдно! Догадайся, почему его тело не поместили в фамильный склеп, а закопали? Даже гроб ни разу не открыли во время похорон! Впрочем, тебя там предусмотрительно не было.
– А вас?.. – спросила наконец выпущенная дама, отряхиваясь.
– Не обязательно присутствовать, чтобы знать! Гляжу, ты побледнела. Так-то лучше. Скажу без лукавства, у меня нет причин желать тебе зла. И историю о подкидыше склонен воспринимать как злокозненную выдумку монашек. Теперь особенно! Чувствуется безумная кровь прежнего главы дома, которая, сколько ни маскируй её напускной рассудительностью, в решающий момент явила себя. Но, увы, мои выводы мало значат в сложившейся ситуации. Главное – подлог очевиден. Выдавать себя за вымышленное лицо знатного происхожденья с целью завладения титулом и имуществом – серьёзное преступление. А кроме того, блуд, кровосмешение, сговор с Тёмной Силой… Выбирай – либо прислушаешься к голосу разума, либо и себя погубишь, и девку не спасёшь!
– Что мне делать? – сморгнула она влажно блеснувшими ресницами.
– Как мило! – растрогался пилигрим. – Увидеть под опавшей маской истинное лицо слабой женщины – в душе ребёнка. Жаль, меня интересуют вещи гораздо менее романтические. Посему ограничусь советом: пока сор из дома не вынесен, и о постыдной тайне не доложили тем, кто властен давать ход делу против феодалов, добровольно вернуться в монастырь, отписав всё имущество вместе с землями и крепостными Святой Церкви. И молиться, чтобы в миру о тебе забыли! Задумайся: отчего вдруг жизнь, шедшая так размеренно, благополучно и предсказуемо, вдруг перевернулась? Обезумевший священник, его не в меру настырный сменщик, угроза разоблачения…
– Догадываюсь, кого за это стоит благодарить… – сквозь зубы выдохнула госпожа.
– Тогда не медли. Верни девчонке то, что получила от неё или её женишка по доброй их воле, или как-нибудь ещё. Зачем тебе это проклятие?
– Какое? – не поняла она, удивившись, что пришелец даже не принял упрёк на свой счёт.
– Нарушенной клятвы! – жёстко сказал он. – Которого не пожелаешь никому. Оно её – не твоё! Отдай его ей.