В то утро кухня доньи Анхелы являла собой затопленное помещение, едва освещенное солнечными лучами, пробивавшимися сквозь старую тряпку, которой было завешено небольшое окошко. Над носиком кипевшего на железной плите чайника поднимался столб пара, и в тиши дома эхом разносился металлический стук подпрыгивавшей на нем крышки. Вдруг откуда-то послышался раздраженный мужской голос.
– Да выключите же кто-нибудь этот чайник! – потребовал он.
Чье-то лицо выглянуло с лестничной площадки, балконом нависавшей над кухней. Глаза сфокусировались на мне. А вот мне разглядеть его во всех деталях не удалось – пробивавшегося сквозь занавешенное окошко света хватило лишь на то, чтобы высветить один глаз: мрачный и усталый.
– Мама, – продолжил он свои требования, повышая голос.
Горячая ладошка Кармен легла поверх моей руки.
– Да я только пышек девочкам напеку, Ковбой, – сказала в ответ донья Анхела, и лицо скрылось в темноте, словно по мановению волшебной палочки.
– Мука вся выйдет, – донесся до нас голос Ковбоя.
– Малыш сегодня к вечеру сходит в магазин, – ответила донья Анхела и откинула с окошка занавеску.
Солнечный свет выхватил из темноты две тощие ноги: они свешивались с лестничной площадки, пальцы на них то расходились веером, то сходились, образуя вокруг себя облачка пыли, зависавшие в воздухе. Я посмотрела наверх. И прямо над головой, как призрак, мне в первый раз предстало лицо Марито: блестящая кожа, черные как уголь глаза, нос, пухлые смешливые губы и маленький шрам, который, как я позже узнала, был оставлен нутрией, укусившей его за верхнюю губу.
– Пеструшка снесла яйцо прямо на балке, – произнес он и спрыгнул вниз, прямо ко мне, держа в протянутой руке белое гладкое яйцо.
– Ты нас всех забрызгал! – сердито закричала Кармен.
– А то вы совсем сухие были, – послышалось в ответ.
Мы с Кармен невольно посмотрели вниз – вода поднималась нам выше колен – и разом расхохотались. Кармен все еще держала меня за руку, но тут повернулась ко мне лицом, и вот так, глядя друг на друга, мы стояли и хохотали, как будто то, что сказал Марито, было самой смешной шуткой на свете, как будто во всем мире не существовало ничего, кроме нашего желания смеяться.
С того утра высокой воды прошли уже многие годы, когда гадалка сказала мне, что тот раз не был первой встречей, при которой брат с сестрой и я оказались в этом мире рядом. Наши души, сказала она, были уже знакомы и вернулись в эту жизнь, чтобы разделить мечту.
В один из понедельников той самой осени домой вернулась Мабель, мама Кармен и Марито. Появилась она без моряка, зато с грудным младенцем, которого произвела на свет на прошлое Рождество. Но познакомиться с ней мне так и не удалось, потому что к вечеру пятницы, когда я приехала на остров, она уже успела укатить в Комодоро-Ривадавия. Всем и каждому она объявила, что приехала повидать своих деток, правда, ей никто не поверил. А уезжая, будто бы забыв, она оставила своего грудничка. По крайней мере, именно такие пояснения давала Кармен. Сама она решила, что заботу о братишке возьмет на себя, и теперь повсюду, куда бы мы ни отправились, таскала ребенка с собой в самодельной треугольной сумке, которую донья Анхела соорудила из своего старого платья.
– Мы могли бы назвать его Маугли, – вырвалось у меня, как только я увидела малыша.
За пару дней до этого я как раз закончила читать «Книгу джунглей», и этот малыш с черными и жесткими как щетка волосенками и миндалевидными глазами живо напомнил мне картинки из прочитанной книжки.
– Его зовут Лусио, – заявила Кармен, и по выражению ее лица я поняла, что мое предложение ей ни чуточки не понравилось.
А вот играть в волчью стаю ей как раз понравилось, и несколько выходных подряд мы отправлялись в самый глухой угол сада, устраивали там себе что-то вроде логова, устланного сухими листьями, укладывали Лусио на его матерчатой переноске и описывали круги вокруг, передвигаясь на четвереньках, завывая и вылизывая его личико языками. И сами ложились на землю, защищая его своими телами, как Шер-Хан. Лусио дрыгал ручками и ножками и время от времени взвизгивал, как будто был чрезвычайно доволен нашей игрой. Однажды под вечер к нам подключился Марито: он стал вожаком стаи, и мы с ним вдвоем отправились на охоту в окрестностях логова, оставив в нем маму-Кармен с малышом.